|
|
Пишет rus2010 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} rus2010)@ 2010-06-18 00:27:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Юго-западные границы Владимиро-Суздальской Руси накануне образования Московского княжества
Юго-западные границы Владимиро-Суздальской Руси накануне образования Московского княжества
В.Н. Темушев,
Белорусский государственный университет, Минск
Выделенная из состава великого княжества Владимирского, Москва наследовала и линию владимирских границ с переяславскими, дмитровскими, тверскими, новгородскими, смоленскими и рязанскими землями. Границы эти складывались, начиная с середины XII в. Ввиду практически полного отсутствия сведений о территории Московского княжества в момент его образования и начального времени существования особое значение приобретает выяснение пределов юго-западной части Владимиро-Суздальской Руси XII-XIII вв.
Это лишь один, первый, путь, позволяющий выявить территорию Московского княжества на первоначальной стадии его развития. Первый путь не дает ясного видения древних московских границ, он лишь намечает их основные контуры, исходя из представлений о сложившихся границах ростово-суздальских (владимирских) земель. Не всегда источники позволяют точно определить пределы этих земель, к тому же, следуя таким путем, мы наметим лишь южные и, частично, западные границы Московского княжества. Другие границы, прежде всего северные и восточные (в рамках Ростово-Суздальского княжества) останутся невыясненными.
Вторым путем нужно идти, опираясь на сведения источников XIV-XVII вв. Чтобы выявить первоначальное ядро Московского княжества, необходимо отнимать от его территории те земли, которые Москва приобретала в процессе своего развития. Здесь мы можем использовать значительно больший массив сведений, приобретающих документальный характер (духовные и договорные грамоты, межевые грамоты, писцовые книги и др. акты). Большую роль на этом пути исследования играет метод экстраполяции (перенесения данных более позднего времени на более раннее время). Но, пытаясь без критического разбора отнести факты XV-XVII вв. к реалиям конца XIII - начала XIV в., мы почти наверняка совершим многочисленные ошибки. Поэтому пользоваться указанным методом нужно очень осторожно, отдавая предпочтение сведениям более ранних источников.
Полученная благодаря второму пути исследования картина государственного строительства конца XIII в., дополненная штрихами первого пути, позволит более точно определить первоначальную территорию, подвластную Москве.
Формирование государственных границ русских княжеств Волго-Окского междуречья началось с момента укрепления в них княжеской власти и, соответственно, ослабления единства Русской земли, скреплявшейся властью киевского князя. Проявившиеся междукняжеские противоречия вдруг выявили необходимость определения четких рубежей владений, из-за власти над которыми началась вестись борьба. До этого времени, по мысли В.А.Кучкина, “установление твердых границ не имело смысла”1.
С середины XII в. начинают определяться рубежи Ростово-Суздальской земли со Смоленским, Черниговским и Рязанским княжествами. Существует довольно многочисленная литература, касающаяся определения данных границ. Но, не смотря на серьезную научную базу исследований, основанных на летописных сведениях и немногочисленных актах, как правило, все они имеют два недостатка, не позволяющие достоверно отобразить пограничную ситуацию XII - XIII вв. Во-первых, во всей научной литературе наблюдается разрыв между двумя историческими эпохами - до монгольского завоевания и после него. Историки изучают политическую географию до начала XIII в., до середины XIII в. и на этом останавливаются. И уже с начала XIV в. или конца XIII в. - времени появления на исторической арене Московского княжества - начинается отсчет для изучения новой эпохи - строительства Московской державы. В отсутствии преемственности изучения владимирских земель и границ XII - первой половины XIII в. с московскими территориями и границами конца XIII - начала XIV в. коренится множество ошибок в представлении о политической географии Северо-Восточной Руси XIII - XIV вв.
Вторым недостатком (в настоящее время постепенно ликвидируемым) является узость методологической базы большинства исследований. Так, исследователи XIX в. для определения местоположения большинства географических пунктов пользовались методом, характеризующимся, по мысли А.К.Зайцева, двумя приемами: ориентировочным и условно-топонимическим. Сначала определялся примерный район поиска населенного пункта, а затем по карте или списку населенных мест XIX-XX вв. находился созвучный или тождественный топоним. Такой метод характеризовался крайней условностью ввиду отрыва от исторической реальности значительного промежутка времени2. Почти повсеместная опора на лингвистические данные при локализации упомянутых в источниках населенных пунктов привела к тому, что границы Рязанского, Черниговского и, особенно, Смоленского княжеств были значительно искажены. Использование же археологических данных, а также приема прослеживания по источникам существования топонима на протяжении столетий позволяет более близко к истине интерпретировать те немногочисленные факты, которые все-таки оказались в руках исследователей.
Итак, с учетом существующих изъянов, мы попытаемся еще раз наметить пределы западной окраины Ростово-Суздальской (Владимирской) Руси в XII - XIII вв., которые наследовало Московское княжество.
Единственным присутствием ростово-суздальской власти в пространстве между р. Москвой и Окой в XII и XIII вв. был город Москва. Кроме порубежной Москвы и упоминаемых вокруг города сел никаких других суздальских владений здесь не упоминается.
Города, известные по письменным источникам лишь с XIV в. (Звенигород, Перемышль и др.) сразу были отнесены историками к первоначальной территории Московского княжества, но были ли они в его составе до Ивана Калиты, внесшего их в свои духовные грамоты, неизвестно. Конечно, косвенные данные о более широком проникновении власти ростово-суздальских (владимирских) князей можно почерпнуть из источников, но ничего определенного о границах около Москвы сказать невозможно. Более-менее четко границы определяются с других сторон - рязанской, черниговской, смоленской и новгородской. Летописи и некоторые грамоты дают определенный набор топонимических данных, при правильной интерпретации которых можно с достаточно большой вероятностью локализовать территорию соседних с Ростово-Суздальской землей княжеств.
1. Черниговский участок границы
Определим вначале чернигово-суздальскую границу, складывавшуюся на протяжении XII - XIII вв.3
Первое летописное упоминание о Москве вместе с тем окружено событиями, характеризующими новгородское, черниговское и смоленское пограничье. В 1147 г., захватив Новый Торг (Торжок) и “Мьстоу всю взя” (в “Новгорочкои волости”), суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий приказал новгород-северскому князю Святославу Ольговичу “Смоленьскоую волость воевати”4. Святослав повоевал “люди Голядь верхъ Поротве”5, таким образом обнаружив присутствие смоленской власти в верховьях р. Протвы6. И тут князь Юрий Долгорукий призвал князя Святослава Ольговича: “приди ко мне брате въ Московъ”7. Это первое известие о Москве, официальная дата начала ее существования. От Москвы князь Святослав возвратился в принадлежащий ему город Лобыньск (“взъвратися к Лобыньскоу”)8, а из него “иде къ Нериньскоу и перешедъ Окоу и ста”9. Рядом с Лобыньском стоял другой город Святослава Ольговича - Колтеск (“Колтескъ городок”), упоминающийся в той же Ипатьевской летописи в 1146 г. чуть раньше Лобыньска10. Колтеск обычно намечается “на месте села Колтова, расположенного в 5 км выше по реке от Каширы, на правой стороне”11.
Итак, разбирая известия Ипатьевской летописи, можно фиксировать смоленско-черниговскую границу в районе р. Протвы и предположить ее наличие между ростово-суздальской и черниговской землями. Дополнительные данные о черниговско-суздальском пограничье черпаются из летописных известий 1176 г. Тогда новгород-северский князь Олег Святославич прибыл “во свою волость к Лопасну”12. Вопрос о местоположении этой волости вызвал непрекращающиеся до сих пор споры.
Согласно одной из двух существующих версий волость Лопасна располагалась вдоль р. Лопасни с центром в с. Лопастенском. Село это, известное и в XX в., находилось в верховьях р. Лопасни. Сторонниками этой версии были Н.М.Карамзин, М.П.Погодин, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, В.Н.Дебольский, а в настоящее время им оказался В.А.Кучкин13.
Однако подобная локализация вступает в противоречие с прямым указанием источника - московско-рязанской договорной грамоты 1381 г.14, где утверждается что “почен Лопастна” находилась “на Рязанскои стороне за Окою”15. В.А.Кучкин замечает, что фраза “почен Лопастна” означает “начиная с Лопастна (Лопастны)”16, однако это утверждение не согласуется с содержанием других грамот московских князей17. Московско-рязанская граница по грамоте 1381 г. была установлена по р. Оке; все левобережье Оки относилось к Москве. В договорах же московских великих князей Дмитрия Донского, а затем Василия Дмитриевича с серпуховским князем Владимиром Храбрым (1389 и 1390 г.) последнему дается Новый Городок “в Лопасны место” или “что ти ся достало против Лопастны”18. Очевидно, что Московское княжество лишилось Лопасни, которая была отдана Рязани, следовательно, и находилась на правой (рязанской) стороне Оки. Впрочем, часть волости, видимо, распространялась и на московскую сторону Оки, но осталась она у московских князей. Рязань же получила только городок Лопасну, очень важный для нее в стратегическом плане. Сторонниками локализации Лопасны на правом берегу Оки были Р.В.Зотов, Н.И.Троицкий, М.С.Грушевский, А.Н.Насонов, А.А.Юшко, причем мнение их было подкреплено археологическими данными. Напротив устья р. Лопасни, на другой стороне Оки у д. Макаровки, находится большое древнее городище, которое и отождествляется с Лопасней XII в.19
Указание летописи на переправу войск Дмитрия Донского через Оку у устья р. Лопасни и остановке после переправы воеводы Тимофея Васильевича “у Лопасны” дает дополнительный аргумент выбранной локализации20. Окончательно отметают первую версию о местонахождении Лопасни сведения о том, что с. Лопасня в верховьях р. Лопасны “сложилось не ранее XVI в. из трех населенных пунктов - д. Бадеево, с. Зачатьевского, с. Садки”21.
Итак, черниговские владения XII в. определяются еще более точно. И уже известно, что они заходили за р. Оку.
Прибывший в Лопасну в 1176 г. князь Олег Святославич22, вскоре возвратил под свою власть и находившийся рядом Сверилеск, “бяшеть бо и то волость Черниговьская”23. Очевидно в этом районе черниговские князья постепенно теряли свои владения, теснимые рязанскими князьями. (Олег Святославич сражался немного погодя на реке “на Свирильске” с рязанским князем - братом Глеба Владимировича). Где же находился город Сверилеск, получивший свое название от реки Свирилеска? Это, очевидно, левобережье Оки, причем по соседству с рязанскими владениями. Поиск летописного Сверилеска привел уже Н.И.Надеждина и К.А.Неволина к отождествлению его с селом Сиверским (Северским), а реки Свирилески, соответственно, - с рекой Сиверкой (Северкой)24. Село Северское известно с давних времен25, на его месте выявлено селище XII - XVII вв. с культурным слоем до 1 метра26. Существует еще одна точка зрения в данном вопросе, идущая от Н.М.Карамзина. Историограф указывал на якобы одноименное село “в 60 верстах от Москвы к Серпухову”27. Однако, как замечали еще исследователи середины XIX в. (Н.И.Надеждин, К.А.Неволин) в районе р. Нары нет такого села28. Изучая данные XIX в., Н.И.Надеждин, К.А.Неволин замечают, что в районе Серпухова и р. Нары стояли лишь деревни Свирино и Свиринка29, отождествлять которые со Сверилеском неправомерно. Но, по мысли А.А.Юшко, лингвистически не согласуются между собой и Сверилеск с Северским30. Мы же попробуем согласиться с данным сопоставлением, но предложить несколько иную точку зрения, отличную от мнения А.Н.Насонова и В.А.Кучкина31.
Четкую картину разделения исконно рязанских и бывших черниговских владений представляют две территориальные области, отторгнутые Москвой от Рязани в начале XIV в. Это Коломенские волости и так называемые “Лопастеньские места”32. Само название последних указывает на из прикрепленность к Лопасне, а, следовательно, былую принадлежность Чернигову. Состав этих земель показан в духовной грамоте Ивана Калиты, правда, какие именно волости относились к “Лопастеньским местам” из выделенных князю Андрею, сказать трудно. Тем не менее, очевидно, что устье р. Северки относилось к коломенским, а, следовательно, исконным рязанским землям33. Рассматривая список волостей, предоставленных князю Андрею, вслед за Лопастной мы сразу же замечаем волость “Северьску”34. Это, видимо, и есть древний черниговский Сверилеск. Располагалась волость “Северьска” в самом верховье р. Северки. Ниже нее группировались вокруг рек Лопасни и Нары другие волости князя Андрея (Нарунижьское, Серпохов, Нивна, Темна, Голичичи, Щитов), территории которых также следует отнести к бывшей Черниговской земле. Очевидно, М.К.Любавский был прав, относя остальные волости удела князя Андрея (Перемышль, Растовец, Тухачев) к древнейшей московской территории35.
Итак, крайним северным пунктом присутствия черниговской власти в XII в. был Сверилеск в верховьях р. Северки. Далее к северу следовали ростово-суздальские владения, включавшие все течение реки Пахры и ее притоков. События 1176 г показали, что экспансия Рязанского княжества на черниговские земли началась еще в XII в. В XIV в. бывшие черниговские владения (“Лопастеньские места”, район Вереи, Боровска) были отобраны Москвой уже у Рязани. Таким образом, рязанские князья смогли после Батыева нашествия прибрать к рукам значительные территории не только на левобережье Оки, но и бассейне рек Протвы и притока последней Лужи36. А.А.Горский связывает эти события с усилением мощи хана Ногая в 90-х гг. XIII в. На Ногая ориентировались рязанские князья и, возможно, благодаря этому ими были получены довольно значительные владения37.
С учетом данных более позднего времени (XIV в.) можно наметить чернигово-суздальскую границу для XII в., к концу XIII в. ставшую частью рязанско-владимирской границы. Пересекая Оку у Колтеска и Неринска, граница шла на север к верховьям р. Северки, минуя волость Лопасню. На этом протяжении границы западным соседом черниговских владений были еще рязанские земли. Далее граница от Сверилеска, где начинались уже ростово-суздальские владения, сворачивала к юго-западу, пересекала р. Лопасню, затем Нару и приходила к верховьям Протвы, где стоял черниговский город Лобыньск. Где-то в междуречье Лопасны - Нары - Протвы суздальско-черниговская граница терялась и, вполне вероятно, другая, смоленско-черниговская граница, так и не появлялась. Этот район был чрезвычайно лесистым, глухим и слабозаселенным38. Подлинный расцвет земель между Нарой, Протвой и Лужой начался лишь со второй половины XIV в. и связан он с деятельностью серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго39. Впрочем, не исключено, что территории, где в XIV в. появились такие города, как Верея, Боровск, Вышгород, Лужа, Новый Городок, в XII - XIII вв. начинали осваиваться именно черниговскими князьями. Некоторые историки прямо относят эти земли к черниговским40. Однако археологические данные свидетельствуют, что на месте, например, такого города, как Верея попросту нет культурного слоя ранее XIV в.41 И близлежащие курганы также датируются XIV в.42 Номинальная власть над землями по рекам Протве и Луже без труда перешла от черниговских князей к рязанским, а потом и земли эти с легкостью были обменены Рязанью на другие, более близкие и освоенные территории.
Еще в XIV в. в верховьях р. Протвы, вдоль ее притока р. Береги, существовал осколок черниговских владений - волость Заберега, принадлежавшая князю Семену Новосильскому43. Возможно, образование этой волости связано с процессом ассимиляции литовского племени Голядь, занимавшего все верховье р. Протвы44. Тогда появление Забереги можно связать с событиями 1147 г., когда черниговский князь Святослав Ольгович “взя люди Голядь верхъ Поротве”45. Племя Голядь до этого входило в состав “смоленской волости”46, а с середины XII в., возможно, попало в зависимость от Чернигова. После этого верховья р. Протвы начали колонизироваться выходцами из черниговских земель. Впрочем, при описании похода князя Святослава на верховья р. Протвы, подчеркивается только грабительский его характер, преследовавший целью захват добычи и пленных, а также демарш против Смоленска47.
Существует несколько, казалось бы, бесспорных указаний на то, что и Звенигород (на р. Москве) принадлежал когда-то Черниговскому княжеству. Так, Любецкий синодик, введенный в научный оборот Р.В.Зотовым, упоминает “князя Федора Звенигородского, княгиню его Софию и сына их князя Александра”48. Князя Федора Р.В.Зотов связывает с владетелями подмосковного Звенигорода50. По другим источникам также известны князья Звенигородские из рода Карачевских. Род начинался от Андриана, сына Мстислава (Михайловича или, скорее, Мстиславича) князя Карачевского и Козельского51, иногда называемого князем Звенигородским52. Сын этого Андриана и упоминается в Любецком синодике. Князь Андриан умер в 1339 г., то есть ко времени, когда Звенигород уже точно был у Москвы, что подтверждается документами. Следовательно, делается вывод о принадлежности Звенигорода до составления завещания Ивана Калиты карачевским (черниговским) князьям53.
Дополнительным аргументом, показывающим присутствие власти чернигово-северских князей в Звенигороде, служит то, что некоторые из потомков Александра Федоровича Звенигородского имели вокруг Звенигорода свои вотчины и поместья54. Мы видим, что все сведения о существовании звенигородских князей черниговского рода касаются лишь времени начала XIV в. и, может быть, конца XIII в. Некоторые данные удревняют этот временной предел. В результате раскопок звенигородского городища было найдено гончарное клеймо XII в. с княжеским знаком Ольговичей (так называемый трезубец). Отсюда Б.А.Рыбаков делает вывод о том, что возможно Звенигород был пограничным пунктом между владениями черниговских и владимирских князей в XII в.55. По археологическим данным окрестные земли были заселены вятичами56, что также дает дополнительный аргумент в защиту присутствия черниговской власти в столь отдаленном регионе. (Вятичи составляли основной этнический элемент Черниговской земли).
Однако все собранные данные могут быть поставлены под сомнение. Земли вокруг Москвы вплоть до Клязьмы также были заняты вятичами (река Клязьма служила естественной границей между вятичами и кривичами)57, и известно, что этнические границы славянских племенных союзов не совпадали с границами русских княжеств58.
Упомянутый в Любецком синодике князь Александр Звенигородский был современником великих князей московских Василия I и Василия II Темного59. Его отец Федор Андрианович указан у В.Н.Татищева под 1377 г.: “Андреяна Звенигородскаго сын князь Федоръ побилъ Татаръ многихъ”60. Здесь мы узнаем о существовании Андриана Звенигородского. По-видимому, время только его жизни приходится на тот период, когда Звенигород мог не принадлежать Москве. Известно, что князь Андриан был убит в 1339 г. и назван он был князем козельским61. Вблизи Козельска Звенигорода отыскать не удается. Вероятно, он находился вне пределов основной территории княжества, так же, как Елец располагался в стороне от Карачевских земель.
От какого же Звенигорода получил Андриан прозвание Звенигородского? Исследуя возможности появления титула князя Звенигородского С.М.Кучиньский указывает на 3 гипотезы по этому вопросу и перечисляет 5 городов, от которых черниговские по происхождению князья могли получить титул Звенигородских. Польский историк считает наиболее вероятным возникновение титула от Звенигорода над Тыкичем (Zwenihorod nad Tykiczem)62. Город Звенигород находился за Днепром возле Путивля63. Именно из этого города пришли в Москву в 1408 г. вместе с литовским князем Свидригайло князья Патрикей Наримонтович и его сын Александр, а также князь Александр Федорович Звенигородский (внук Андриана Звенигородского)64. Потомки князя Александра Федоровича Звенигородского получили вотчины около Рузы65, что дало дополнительный аргумент Р.В.Зотову видеть в них исконных владельцев Звенигорода66. (Руза некогда была звенигородской волостью)67.
В итоге в руках сторонников былой принадлежности московского Звенигорода Чернигову остается только один сильный довод - находка гончарного клейма с символом Ольговичей. Вероятно, эта находка была попросту случайной.
Итак, необходимо прийти к выводу, что черниговские владения не распространялись до среднего течения р. Москвы к району г. Звенигорода. Город этот принадлежал, надо полагать, уже с момента своего появления владимиро-суздальским князьям.
2. Смоленский участок границы
Наметить смоленско-суздальскую границу, основываясь на летописных известиях, практически невозможно. Только с 1277 г. становится известен Можайск - очевидно, пограничный город на востоке Смоленского княжества68. До этого времени известна лишь Ржева69. Весьма ценным источником, позволяющим точно определить пределы Смоленского княжества в XII в., считается Уставная грамота князя Ростислава Мстиславича около 1136 г., предназначенная создаваемой в его домене епископии70. Несмотря на то, что вначале грамоту считали поддельной, внимание на ее историко-географические известия обратили давно, а попытки локализации перечисленных в грамоте пунктов вылились в создание множества карт Смоленского княжества, зачастую существенно отличающихся друг от друга. Нас прежде всего интересуют те географические ориентиры, которые были намечены исследователями на востоке Смоленского княжества.
Определенная традиция в определении местоположения многих пунктов, упомянутых в Уставной грамоте, исходит от П.В.Голубовского. Пользуясь весьма ненадежным методом лингвистического соответствия, П.В.Голубовский наметил центры Уставной грамоты, согласуясь с их близостью к названиям населенных пунктов современного ему времени. Таким образом, определилась восточная часть Смоленского княжества, принимающая в свой состав земли до самого г. Москвы, захватывающая верхнее и среднее течение р. Москвы, а также бассейны рек Рузы, Пахры, Нары и почти всей Протвы71. Из такого определения площади Смоленского княжества естественно следовал вывод П.В.Голубовского о том, что с первой половины XII в. шло “постоянное сужение смоленских владений в пользу Суздальской земли”72.
Какие же центры Уставной грамоты Ростислава Смоленского П.В.Голубовский разместил “в восточной половине Смоленской земли”? Это Искона, Ветская, Путтин, Беницы, Бобровницы, Доброчков, Добрятино. Как выясняется, лишь Искона (у р. Исконы)73 и, может быть, Ветская (Ветца) заняли свои места на карте П.В.Голубовского по праву, остальные же селения находились в других местах. Заметив, что в грамоте Добрятин, Доброчков и Бобровницы соединены в одну группу, П.В.Голубовский (найдя с. Добрятино на р. Пахре) постарался отыскать поблизости Доброчков (увидев его в с. Добрина на р. Истре) и Бобровницы (Бобровники Боровского уезда)74. Такой метод локализации вызвал протест В.А.Кучкина, заметившего, что даже с. Добрятино, от которого отталкивался в своих выводах П.В.Голубовский, возникло лишь во второй половине XIV в.75 Вообще, по мыли В.В.Седова, многие пункты Уставной грамоты “не могут быть картографированы с уверенностью, так как их названия в современной топонимии или представлены несколькими точками в разных местах Смоленской земли, или отсутствуют вовсе”76.
С большими сомнениями можно принять отождествление Путтина с Путынем - боровской волостью, по замечанию самого П.В.Голубовского, точно неизвестно где находившейся77. Рядом с Боровском, на Протве, находилось село Беницы, известное с XV в. в составе лужских владений княгини Елены Ольгердовны78. П.В.Голубовский связывает его с Беницами Уставной грамоты79, что вызывает возражение В.А.Кучкина, считающего Лужу изначально рязанским владением80. Утверждение В.А.Кучкина для ситуации XII в. бездоказательно. Большее внимание должно быть обращено на замечания В.В.Седова, считающего возможным определить положение Бениц на берегу оз. Бенецкого в бассейне р. Торопы в связи с тем, что там имеются курганные могильники XI - XIII вв. и место это было расположено на торговом пути81. Соответствие Ветской селу Ветце (ниже верховья р. Москвы) также вызывает сомнение, хотя находит поддержку у В.В.Седова, “поскольку подобные названия единичны на Смоленщине”82. (Впрочем, по-видимому, с. Ветца находилась на территории, изначально принадлежавшей Смоленскому княжеству, поэтому ее локализация не принципиальна).
Итак, при определении восточных границ Смоленского княжества оказалось совершенно недостаточным выявить места географических пунктов, упомянутых в Уставной грамоте Ростислава Смоленского. Для этого необходимо, во-первых, обратиться к этнографической карте смоленских кривичей (к чему призывает В.В.Седов)83 и, во-вторых, сопоставить полученные результаты с данными XIV в. - прежде всего, с духовной грамотой Дмитрия Донского (за это выступает В.А.Кучкин)84.
Видимо, действительно, смоленские владения не стали распространяться на районы, занятые вятичами. Но не весь ареал обитания кривичей стал средоточием Смоленского княжества. Район Волока Ламского, часть левобережья верховья Клязьмы, также заселенные кривичами85, никогда не принадлежали Смоленску. К тому же от Смоленска какое-то время зависела и этнически не славянское племя Голядь, занимавшее верховья р. Протвы86. На своей, достаточно точной карте, В.В.Седов не отнес эту территорию к Смоленскому княжеству87.
Таким образом, этнографические данные также не дают возможности четко определить пределы Смоленского княжества. На XII - XIII вв. необходимо экстраполировать данные XIV в. Духовная грамота Дмитрия Донского 1389 г. четко определяет территорию Можайской земли - восточной части Смоленского княжества, присоединенного к Москве в 1303 г.88 Существует большая вероятность того, что, выяснив границы можайских земель XIV в., мы тем самым наметим и восточные пределы Смоленского княжества XII - XIII вв. По всей видимости, границы между смоленскими и ростово-суздальскими (владимирскими) землями в эти века были статичны. Более правильно их можно охарактеризовать наличием довольно широкой полосы неосвоенных земель, которая постепенно сужалась, приближая и границы. Данные по этому региону XIV - XV вв. свидетельствуют о такой тенденции (появление новых волостей и станов, детальное оформление границ между Можайским уездом с одной стороны и Звенигородским и Рузским уездами с другой стороны). Определив по актам XV - XVI вв. местонахождение упомянутых в духовной грамоте Дмитрия Донского можайских волостей, можно наметить следующие границы восточной части Смоленского княжества89.
В общем плане восточные можайские границы проходили от берегов р. Протвы, через верховья Исьмы к реке Торусице, от р. Торусицы - вверх (к северу), затем в сторону (к западу), пересекали Москву-реку между ее притоками Исконой и Рузой, делали поворот к притоку р. Исконы Пожне, поднимались немного по ней, сворачивали влево (к западу), затем вверх (к северу), достигали р. Педни, по ней - р. Рузы, из р. Рузы выходили к р. Исконе и заканчивались р. Исконой, встречаясь с волоколамскими землями90.
По данным второй половины XIV в. известно, что некоторые территории с Медынью и Товом (между реками Лужей и Угрой) были присоединены к Москве от Смоленска (“И что вытягал боярин мои Федоръ Аньдреевич на обчем рете Товъ и Медынь оу смолнян, а то сыну же моему, князю Аньдрею”)91. Очевидно, их появление было следствием колонизаторской деятельности смоленских князей, осваивавших глухие, лесистые пространства. Само название “Медынь” говорит о лесном характере земель, в которых основным занятием населения была добыча меда.
3. Новгородский участок границы
Если смоленско-суздальская граница была более-менее стабильной на протяжении XII - XIII вв., то тоже самое нельзя сказать о новгородско-суздальской границе, претерпевшей большие изменения за это время. Впрочем, в XIII в. границы были зафиксированы, обнаружив отдельный анклав новгородской территории в отрыве от основной территории Новгородской земли (земли Волока Ламского).
Средоточием новгородской власти на юго-востоке в XII в. были города Торжок на р. Тверце92 и Волок Ламский93. Верховья Волги тоже были новгородскими94. По указанию В.А.Кучкина, в первой трети XII в. ростовская территория простиралась по обоим берегам Волги от устья р. Медведицы до устья р. Тверцы95.
В последующее время ростовская территория была укреплена городами-крепостями. В 1135 г.96 князь Юрий Долгорукий “заложи градъ на усть Нерли на Волзе”, названный Константином (Кснятином)97. Другими городами, поставленными Юрием Долгоруким, как доказал В.А.Кучкин, и “запиравшими движение по Волге и ее притокам в глубь Ростовской земли”, были Тверь, Шоша и Дубна98. Таким образом, уже в 30-40-ее гг. XII в. была оформлена новгородско-ростовская граница. В конце XII в. последовало расширение территории, контролируемой владимиро-суздальскими князьями. Границы были отчасти изменены, а отчасти конкретизированы. Владимирская власть распространилась на части Торжка и Волока Ламского99, а после строительства города Зубцова100 Волок Ламский был навсегда отделен от остальных новгородских владений. Именно пределы земли Волока Ламского стали определять часть границы образовавшегося во второй половине XIII в. Московского княжества.
К северу от Москвы в 1154 г. на реке Яхроме Юрием Долгоруким был заложен город Дмитров101, далекий от ростово-суздальских границ того времени, но ограничивавший в будущем пределы Московского княжества.
Долгое время основание городов Звенигород и Перемышль относили к XII в., связывая их с градостроительской деятельностью Юрия Долгорукого. Причина такого удревнения существования городов была связана с некорректным использованием известий В.Н.Татищева. Князь Юрий Долгорукий, вытесненный из Южной Руси, в Белой (Ростово-Суздальской) Руси - своей отчине - стал ставить города “теми же имяны, иж в Руси суть, хотя тем утолити печаль свою, иже лишися Руския власти”102. В.Н.Татищев, приведя это летописное известие, в примечаниях перечисляет города, названия которых встречаются около Киева и в Белой Руси. В это перечисление попало много городов, среди которых были и Перемышль со Звенигородом. Однако В.Н.Татищев не утверждал, что эти города основал князь Юрий, который, несомненно “многие построил, но которые точно, о том историки не равно написали”. Далее В.Н.Татищев добавлял, что “от сего времени вновь построенные [города] един по другом упоминаемы”103. Названий “Звенигород” и “Перемышль” тогда (в середине XII в.) в. в источниках не наблюдается, следовательно, можно понимать, что и В.Н.Татищев не относил их появление к тому времени. Анализ “ложного” известия В.Н.Татищева провел еще А.Е.Пресняков, доказавший, что князь Юрий поставил лишь города Кснятин, Юрьев, Дмитров, Москву и перенес на новое место Переяславль104. В недавнее время вновь появились сторонники утверждения об основании Звенигорода и Перемышля Юрием Долгоруким. Утверждение это исходит в основном от археологов. Дело в том, что по археологическим данным, эти города существовали уже в XII в.105 Отнести их к территории какого-либо княжества имеется очень мало оснований. Б.А.Рыбаков, как уже отмечалось, благодаря находке гончарного клейма с изображением символа Ольговичей - трезубца, считает Звенигород частью Черниговского княжества106. Перемышль Московский, путая с Перемышлем у рек Оки и Жиздры, также относили к территории Черниговской земли107. По всей видимости, и Звенигород, и Перемышль в XII в. были еще селами в московской округе, упоминание о которых относится к началу XIII в. В 1209 г. рязанские князья “начаша же воевати села около Москвы”, причем, как заметила А.А.Юшко, “понятие “к Москве”, “села около Москвы” было довольно широким”108, захватывая весьма обширные территории, доходившие до р. Дроздны (притока Клязьмы) на востоке от г. Москвы.
4. Рязанский участок границы
В середине XII в. рязанская территория граничила с черниговской в районе г. Сверилеска. Южнее на Оке крайним пунктом черниговской власти был г. Колтеск109. Видимо, от верховья р. Северки (оттуда, где была локализована волость Сверилеск) на юг к реке Оке вдоль реки Каширки (к западу от течения последней) и шла в то время чернигово-рязанская граница. То же мы можем наблюдать и по данным XIV в., когда именно такая граница была между коломенскими землями и “Лопастеньскими местами” - былой черниговской территорией.
Владимирско-рязанская граница начинает определяться по письменным источникам только с конца XII в. К 1177 г. относится первое упоминание о рязанском городе Коломне110, хотя, очевидно, часть левобережья Оки с нижним течением ее притока Москвы вошла в сферу рязанского влияния еще до прихода сюда ростово-суздальской власти. Иначе территорию со столь выгодным стратегическим положением “Ростово-Суздальская “область” не уступила бы Рязани”111. Таким же образом поступил бы и Чернигов. А.Н.Насонов относит утверждение рязанской власти в низовьях р. Москвы к концу XI в. - первым десятилетиям XII в.112 По археологическим данным Коломна существует с XI в.113 Рядом с Коломной на Оке, выше впадения в нее р. Москвы, располагался г. Ростиславль, укрепленный в 1153 г. князем Ростиславом Ярославичем Рязанским114. А.Н.Насонов называет Ростиславль крайним пунктом рязанских владений на Оке115.
Окончание статьи см. здесь:
http://archaeology.kiev.ua/journal/0101
Юго-западные границы Владимиро-Суздальской Руси накануне образования Московского княжества
В.Н. Темушев,
Белорусский государственный университет, Минск
Выделенная из состава великого княжества Владимирского, Москва наследовала и линию владимирских границ с переяславскими, дмитровскими, тверскими, новгородскими, смоленскими и рязанскими землями. Границы эти складывались, начиная с середины XII в. Ввиду практически полного отсутствия сведений о территории Московского княжества в момент его образования и начального времени существования особое значение приобретает выяснение пределов юго-западной части Владимиро-Суздальской Руси XII-XIII вв.
Это лишь один, первый, путь, позволяющий выявить территорию Московского княжества на первоначальной стадии его развития. Первый путь не дает ясного видения древних московских границ, он лишь намечает их основные контуры, исходя из представлений о сложившихся границах ростово-суздальских (владимирских) земель. Не всегда источники позволяют точно определить пределы этих земель, к тому же, следуя таким путем, мы наметим лишь южные и, частично, западные границы Московского княжества. Другие границы, прежде всего северные и восточные (в рамках Ростово-Суздальского княжества) останутся невыясненными.
Вторым путем нужно идти, опираясь на сведения источников XIV-XVII вв. Чтобы выявить первоначальное ядро Московского княжества, необходимо отнимать от его территории те земли, которые Москва приобретала в процессе своего развития. Здесь мы можем использовать значительно больший массив сведений, приобретающих документальный характер (духовные и договорные грамоты, межевые грамоты, писцовые книги и др. акты). Большую роль на этом пути исследования играет метод экстраполяции (перенесения данных более позднего времени на более раннее время). Но, пытаясь без критического разбора отнести факты XV-XVII вв. к реалиям конца XIII - начала XIV в., мы почти наверняка совершим многочисленные ошибки. Поэтому пользоваться указанным методом нужно очень осторожно, отдавая предпочтение сведениям более ранних источников.
Полученная благодаря второму пути исследования картина государственного строительства конца XIII в., дополненная штрихами первого пути, позволит более точно определить первоначальную территорию, подвластную Москве.
Формирование государственных границ русских княжеств Волго-Окского междуречья началось с момента укрепления в них княжеской власти и, соответственно, ослабления единства Русской земли, скреплявшейся властью киевского князя. Проявившиеся междукняжеские противоречия вдруг выявили необходимость определения четких рубежей владений, из-за власти над которыми началась вестись борьба. До этого времени, по мысли В.А.Кучкина, “установление твердых границ не имело смысла”1.
С середины XII в. начинают определяться рубежи Ростово-Суздальской земли со Смоленским, Черниговским и Рязанским княжествами. Существует довольно многочисленная литература, касающаяся определения данных границ. Но, не смотря на серьезную научную базу исследований, основанных на летописных сведениях и немногочисленных актах, как правило, все они имеют два недостатка, не позволяющие достоверно отобразить пограничную ситуацию XII - XIII вв. Во-первых, во всей научной литературе наблюдается разрыв между двумя историческими эпохами - до монгольского завоевания и после него. Историки изучают политическую географию до начала XIII в., до середины XIII в. и на этом останавливаются. И уже с начала XIV в. или конца XIII в. - времени появления на исторической арене Московского княжества - начинается отсчет для изучения новой эпохи - строительства Московской державы. В отсутствии преемственности изучения владимирских земель и границ XII - первой половины XIII в. с московскими территориями и границами конца XIII - начала XIV в. коренится множество ошибок в представлении о политической географии Северо-Восточной Руси XIII - XIV вв.
Вторым недостатком (в настоящее время постепенно ликвидируемым) является узость методологической базы большинства исследований. Так, исследователи XIX в. для определения местоположения большинства географических пунктов пользовались методом, характеризующимся, по мысли А.К.Зайцева, двумя приемами: ориентировочным и условно-топонимическим. Сначала определялся примерный район поиска населенного пункта, а затем по карте или списку населенных мест XIX-XX вв. находился созвучный или тождественный топоним. Такой метод характеризовался крайней условностью ввиду отрыва от исторической реальности значительного промежутка времени2. Почти повсеместная опора на лингвистические данные при локализации упомянутых в источниках населенных пунктов привела к тому, что границы Рязанского, Черниговского и, особенно, Смоленского княжеств были значительно искажены. Использование же археологических данных, а также приема прослеживания по источникам существования топонима на протяжении столетий позволяет более близко к истине интерпретировать те немногочисленные факты, которые все-таки оказались в руках исследователей.
Итак, с учетом существующих изъянов, мы попытаемся еще раз наметить пределы западной окраины Ростово-Суздальской (Владимирской) Руси в XII - XIII вв., которые наследовало Московское княжество.
Единственным присутствием ростово-суздальской власти в пространстве между р. Москвой и Окой в XII и XIII вв. был город Москва. Кроме порубежной Москвы и упоминаемых вокруг города сел никаких других суздальских владений здесь не упоминается.
Города, известные по письменным источникам лишь с XIV в. (Звенигород, Перемышль и др.) сразу были отнесены историками к первоначальной территории Московского княжества, но были ли они в его составе до Ивана Калиты, внесшего их в свои духовные грамоты, неизвестно. Конечно, косвенные данные о более широком проникновении власти ростово-суздальских (владимирских) князей можно почерпнуть из источников, но ничего определенного о границах около Москвы сказать невозможно. Более-менее четко границы определяются с других сторон - рязанской, черниговской, смоленской и новгородской. Летописи и некоторые грамоты дают определенный набор топонимических данных, при правильной интерпретации которых можно с достаточно большой вероятностью локализовать территорию соседних с Ростово-Суздальской землей княжеств.
1. Черниговский участок границы
Определим вначале чернигово-суздальскую границу, складывавшуюся на протяжении XII - XIII вв.3
Первое летописное упоминание о Москве вместе с тем окружено событиями, характеризующими новгородское, черниговское и смоленское пограничье. В 1147 г., захватив Новый Торг (Торжок) и “Мьстоу всю взя” (в “Новгорочкои волости”), суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий приказал новгород-северскому князю Святославу Ольговичу “Смоленьскоую волость воевати”4. Святослав повоевал “люди Голядь верхъ Поротве”5, таким образом обнаружив присутствие смоленской власти в верховьях р. Протвы6. И тут князь Юрий Долгорукий призвал князя Святослава Ольговича: “приди ко мне брате въ Московъ”7. Это первое известие о Москве, официальная дата начала ее существования. От Москвы князь Святослав возвратился в принадлежащий ему город Лобыньск (“взъвратися к Лобыньскоу”)8, а из него “иде къ Нериньскоу и перешедъ Окоу и ста”9. Рядом с Лобыньском стоял другой город Святослава Ольговича - Колтеск (“Колтескъ городок”), упоминающийся в той же Ипатьевской летописи в 1146 г. чуть раньше Лобыньска10. Колтеск обычно намечается “на месте села Колтова, расположенного в 5 км выше по реке от Каширы, на правой стороне”11.
Итак, разбирая известия Ипатьевской летописи, можно фиксировать смоленско-черниговскую границу в районе р. Протвы и предположить ее наличие между ростово-суздальской и черниговской землями. Дополнительные данные о черниговско-суздальском пограничье черпаются из летописных известий 1176 г. Тогда новгород-северский князь Олег Святославич прибыл “во свою волость к Лопасну”12. Вопрос о местоположении этой волости вызвал непрекращающиеся до сих пор споры.
Согласно одной из двух существующих версий волость Лопасна располагалась вдоль р. Лопасни с центром в с. Лопастенском. Село это, известное и в XX в., находилось в верховьях р. Лопасни. Сторонниками этой версии были Н.М.Карамзин, М.П.Погодин, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, В.Н.Дебольский, а в настоящее время им оказался В.А.Кучкин13.
Однако подобная локализация вступает в противоречие с прямым указанием источника - московско-рязанской договорной грамоты 1381 г.14, где утверждается что “почен Лопастна” находилась “на Рязанскои стороне за Окою”15. В.А.Кучкин замечает, что фраза “почен Лопастна” означает “начиная с Лопастна (Лопастны)”16, однако это утверждение не согласуется с содержанием других грамот московских князей17. Московско-рязанская граница по грамоте 1381 г. была установлена по р. Оке; все левобережье Оки относилось к Москве. В договорах же московских великих князей Дмитрия Донского, а затем Василия Дмитриевича с серпуховским князем Владимиром Храбрым (1389 и 1390 г.) последнему дается Новый Городок “в Лопасны место” или “что ти ся достало против Лопастны”18. Очевидно, что Московское княжество лишилось Лопасни, которая была отдана Рязани, следовательно, и находилась на правой (рязанской) стороне Оки. Впрочем, часть волости, видимо, распространялась и на московскую сторону Оки, но осталась она у московских князей. Рязань же получила только городок Лопасну, очень важный для нее в стратегическом плане. Сторонниками локализации Лопасны на правом берегу Оки были Р.В.Зотов, Н.И.Троицкий, М.С.Грушевский, А.Н.Насонов, А.А.Юшко, причем мнение их было подкреплено археологическими данными. Напротив устья р. Лопасни, на другой стороне Оки у д. Макаровки, находится большое древнее городище, которое и отождествляется с Лопасней XII в.19
Указание летописи на переправу войск Дмитрия Донского через Оку у устья р. Лопасни и остановке после переправы воеводы Тимофея Васильевича “у Лопасны” дает дополнительный аргумент выбранной локализации20. Окончательно отметают первую версию о местонахождении Лопасни сведения о том, что с. Лопасня в верховьях р. Лопасны “сложилось не ранее XVI в. из трех населенных пунктов - д. Бадеево, с. Зачатьевского, с. Садки”21.
Итак, черниговские владения XII в. определяются еще более точно. И уже известно, что они заходили за р. Оку.
Прибывший в Лопасну в 1176 г. князь Олег Святославич22, вскоре возвратил под свою власть и находившийся рядом Сверилеск, “бяшеть бо и то волость Черниговьская”23. Очевидно в этом районе черниговские князья постепенно теряли свои владения, теснимые рязанскими князьями. (Олег Святославич сражался немного погодя на реке “на Свирильске” с рязанским князем - братом Глеба Владимировича). Где же находился город Сверилеск, получивший свое название от реки Свирилеска? Это, очевидно, левобережье Оки, причем по соседству с рязанскими владениями. Поиск летописного Сверилеска привел уже Н.И.Надеждина и К.А.Неволина к отождествлению его с селом Сиверским (Северским), а реки Свирилески, соответственно, - с рекой Сиверкой (Северкой)24. Село Северское известно с давних времен25, на его месте выявлено селище XII - XVII вв. с культурным слоем до 1 метра26. Существует еще одна точка зрения в данном вопросе, идущая от Н.М.Карамзина. Историограф указывал на якобы одноименное село “в 60 верстах от Москвы к Серпухову”27. Однако, как замечали еще исследователи середины XIX в. (Н.И.Надеждин, К.А.Неволин) в районе р. Нары нет такого села28. Изучая данные XIX в., Н.И.Надеждин, К.А.Неволин замечают, что в районе Серпухова и р. Нары стояли лишь деревни Свирино и Свиринка29, отождествлять которые со Сверилеском неправомерно. Но, по мысли А.А.Юшко, лингвистически не согласуются между собой и Сверилеск с Северским30. Мы же попробуем согласиться с данным сопоставлением, но предложить несколько иную точку зрения, отличную от мнения А.Н.Насонова и В.А.Кучкина31.
Четкую картину разделения исконно рязанских и бывших черниговских владений представляют две территориальные области, отторгнутые Москвой от Рязани в начале XIV в. Это Коломенские волости и так называемые “Лопастеньские места”32. Само название последних указывает на из прикрепленность к Лопасне, а, следовательно, былую принадлежность Чернигову. Состав этих земель показан в духовной грамоте Ивана Калиты, правда, какие именно волости относились к “Лопастеньским местам” из выделенных князю Андрею, сказать трудно. Тем не менее, очевидно, что устье р. Северки относилось к коломенским, а, следовательно, исконным рязанским землям33. Рассматривая список волостей, предоставленных князю Андрею, вслед за Лопастной мы сразу же замечаем волость “Северьску”34. Это, видимо, и есть древний черниговский Сверилеск. Располагалась волость “Северьска” в самом верховье р. Северки. Ниже нее группировались вокруг рек Лопасни и Нары другие волости князя Андрея (Нарунижьское, Серпохов, Нивна, Темна, Голичичи, Щитов), территории которых также следует отнести к бывшей Черниговской земле. Очевидно, М.К.Любавский был прав, относя остальные волости удела князя Андрея (Перемышль, Растовец, Тухачев) к древнейшей московской территории35.
Итак, крайним северным пунктом присутствия черниговской власти в XII в. был Сверилеск в верховьях р. Северки. Далее к северу следовали ростово-суздальские владения, включавшие все течение реки Пахры и ее притоков. События 1176 г показали, что экспансия Рязанского княжества на черниговские земли началась еще в XII в. В XIV в. бывшие черниговские владения (“Лопастеньские места”, район Вереи, Боровска) были отобраны Москвой уже у Рязани. Таким образом, рязанские князья смогли после Батыева нашествия прибрать к рукам значительные территории не только на левобережье Оки, но и бассейне рек Протвы и притока последней Лужи36. А.А.Горский связывает эти события с усилением мощи хана Ногая в 90-х гг. XIII в. На Ногая ориентировались рязанские князья и, возможно, благодаря этому ими были получены довольно значительные владения37.
С учетом данных более позднего времени (XIV в.) можно наметить чернигово-суздальскую границу для XII в., к концу XIII в. ставшую частью рязанско-владимирской границы. Пересекая Оку у Колтеска и Неринска, граница шла на север к верховьям р. Северки, минуя волость Лопасню. На этом протяжении границы западным соседом черниговских владений были еще рязанские земли. Далее граница от Сверилеска, где начинались уже ростово-суздальские владения, сворачивала к юго-западу, пересекала р. Лопасню, затем Нару и приходила к верховьям Протвы, где стоял черниговский город Лобыньск. Где-то в междуречье Лопасны - Нары - Протвы суздальско-черниговская граница терялась и, вполне вероятно, другая, смоленско-черниговская граница, так и не появлялась. Этот район был чрезвычайно лесистым, глухим и слабозаселенным38. Подлинный расцвет земель между Нарой, Протвой и Лужой начался лишь со второй половины XIV в. и связан он с деятельностью серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго39. Впрочем, не исключено, что территории, где в XIV в. появились такие города, как Верея, Боровск, Вышгород, Лужа, Новый Городок, в XII - XIII вв. начинали осваиваться именно черниговскими князьями. Некоторые историки прямо относят эти земли к черниговским40. Однако археологические данные свидетельствуют, что на месте, например, такого города, как Верея попросту нет культурного слоя ранее XIV в.41 И близлежащие курганы также датируются XIV в.42 Номинальная власть над землями по рекам Протве и Луже без труда перешла от черниговских князей к рязанским, а потом и земли эти с легкостью были обменены Рязанью на другие, более близкие и освоенные территории.
Еще в XIV в. в верховьях р. Протвы, вдоль ее притока р. Береги, существовал осколок черниговских владений - волость Заберега, принадлежавшая князю Семену Новосильскому43. Возможно, образование этой волости связано с процессом ассимиляции литовского племени Голядь, занимавшего все верховье р. Протвы44. Тогда появление Забереги можно связать с событиями 1147 г., когда черниговский князь Святослав Ольгович “взя люди Голядь верхъ Поротве”45. Племя Голядь до этого входило в состав “смоленской волости”46, а с середины XII в., возможно, попало в зависимость от Чернигова. После этого верховья р. Протвы начали колонизироваться выходцами из черниговских земель. Впрочем, при описании похода князя Святослава на верховья р. Протвы, подчеркивается только грабительский его характер, преследовавший целью захват добычи и пленных, а также демарш против Смоленска47.
Существует несколько, казалось бы, бесспорных указаний на то, что и Звенигород (на р. Москве) принадлежал когда-то Черниговскому княжеству. Так, Любецкий синодик, введенный в научный оборот Р.В.Зотовым, упоминает “князя Федора Звенигородского, княгиню его Софию и сына их князя Александра”48. Князя Федора Р.В.Зотов связывает с владетелями подмосковного Звенигорода50. По другим источникам также известны князья Звенигородские из рода Карачевских. Род начинался от Андриана, сына Мстислава (Михайловича или, скорее, Мстиславича) князя Карачевского и Козельского51, иногда называемого князем Звенигородским52. Сын этого Андриана и упоминается в Любецком синодике. Князь Андриан умер в 1339 г., то есть ко времени, когда Звенигород уже точно был у Москвы, что подтверждается документами. Следовательно, делается вывод о принадлежности Звенигорода до составления завещания Ивана Калиты карачевским (черниговским) князьям53.
Дополнительным аргументом, показывающим присутствие власти чернигово-северских князей в Звенигороде, служит то, что некоторые из потомков Александра Федоровича Звенигородского имели вокруг Звенигорода свои вотчины и поместья54. Мы видим, что все сведения о существовании звенигородских князей черниговского рода касаются лишь времени начала XIV в. и, может быть, конца XIII в. Некоторые данные удревняют этот временной предел. В результате раскопок звенигородского городища было найдено гончарное клеймо XII в. с княжеским знаком Ольговичей (так называемый трезубец). Отсюда Б.А.Рыбаков делает вывод о том, что возможно Звенигород был пограничным пунктом между владениями черниговских и владимирских князей в XII в.55. По археологическим данным окрестные земли были заселены вятичами56, что также дает дополнительный аргумент в защиту присутствия черниговской власти в столь отдаленном регионе. (Вятичи составляли основной этнический элемент Черниговской земли).
Однако все собранные данные могут быть поставлены под сомнение. Земли вокруг Москвы вплоть до Клязьмы также были заняты вятичами (река Клязьма служила естественной границей между вятичами и кривичами)57, и известно, что этнические границы славянских племенных союзов не совпадали с границами русских княжеств58.
Упомянутый в Любецком синодике князь Александр Звенигородский был современником великих князей московских Василия I и Василия II Темного59. Его отец Федор Андрианович указан у В.Н.Татищева под 1377 г.: “Андреяна Звенигородскаго сын князь Федоръ побилъ Татаръ многихъ”60. Здесь мы узнаем о существовании Андриана Звенигородского. По-видимому, время только его жизни приходится на тот период, когда Звенигород мог не принадлежать Москве. Известно, что князь Андриан был убит в 1339 г. и назван он был князем козельским61. Вблизи Козельска Звенигорода отыскать не удается. Вероятно, он находился вне пределов основной территории княжества, так же, как Елец располагался в стороне от Карачевских земель.
От какого же Звенигорода получил Андриан прозвание Звенигородского? Исследуя возможности появления титула князя Звенигородского С.М.Кучиньский указывает на 3 гипотезы по этому вопросу и перечисляет 5 городов, от которых черниговские по происхождению князья могли получить титул Звенигородских. Польский историк считает наиболее вероятным возникновение титула от Звенигорода над Тыкичем (Zwenihorod nad Tykiczem)62. Город Звенигород находился за Днепром возле Путивля63. Именно из этого города пришли в Москву в 1408 г. вместе с литовским князем Свидригайло князья Патрикей Наримонтович и его сын Александр, а также князь Александр Федорович Звенигородский (внук Андриана Звенигородского)64. Потомки князя Александра Федоровича Звенигородского получили вотчины около Рузы65, что дало дополнительный аргумент Р.В.Зотову видеть в них исконных владельцев Звенигорода66. (Руза некогда была звенигородской волостью)67.
В итоге в руках сторонников былой принадлежности московского Звенигорода Чернигову остается только один сильный довод - находка гончарного клейма с символом Ольговичей. Вероятно, эта находка была попросту случайной.
Итак, необходимо прийти к выводу, что черниговские владения не распространялись до среднего течения р. Москвы к району г. Звенигорода. Город этот принадлежал, надо полагать, уже с момента своего появления владимиро-суздальским князьям.
2. Смоленский участок границы
Наметить смоленско-суздальскую границу, основываясь на летописных известиях, практически невозможно. Только с 1277 г. становится известен Можайск - очевидно, пограничный город на востоке Смоленского княжества68. До этого времени известна лишь Ржева69. Весьма ценным источником, позволяющим точно определить пределы Смоленского княжества в XII в., считается Уставная грамота князя Ростислава Мстиславича около 1136 г., предназначенная создаваемой в его домене епископии70. Несмотря на то, что вначале грамоту считали поддельной, внимание на ее историко-географические известия обратили давно, а попытки локализации перечисленных в грамоте пунктов вылились в создание множества карт Смоленского княжества, зачастую существенно отличающихся друг от друга. Нас прежде всего интересуют те географические ориентиры, которые были намечены исследователями на востоке Смоленского княжества.
Определенная традиция в определении местоположения многих пунктов, упомянутых в Уставной грамоте, исходит от П.В.Голубовского. Пользуясь весьма ненадежным методом лингвистического соответствия, П.В.Голубовский наметил центры Уставной грамоты, согласуясь с их близостью к названиям населенных пунктов современного ему времени. Таким образом, определилась восточная часть Смоленского княжества, принимающая в свой состав земли до самого г. Москвы, захватывающая верхнее и среднее течение р. Москвы, а также бассейны рек Рузы, Пахры, Нары и почти всей Протвы71. Из такого определения площади Смоленского княжества естественно следовал вывод П.В.Голубовского о том, что с первой половины XII в. шло “постоянное сужение смоленских владений в пользу Суздальской земли”72.
Какие же центры Уставной грамоты Ростислава Смоленского П.В.Голубовский разместил “в восточной половине Смоленской земли”? Это Искона, Ветская, Путтин, Беницы, Бобровницы, Доброчков, Добрятино. Как выясняется, лишь Искона (у р. Исконы)73 и, может быть, Ветская (Ветца) заняли свои места на карте П.В.Голубовского по праву, остальные же селения находились в других местах. Заметив, что в грамоте Добрятин, Доброчков и Бобровницы соединены в одну группу, П.В.Голубовский (найдя с. Добрятино на р. Пахре) постарался отыскать поблизости Доброчков (увидев его в с. Добрина на р. Истре) и Бобровницы (Бобровники Боровского уезда)74. Такой метод локализации вызвал протест В.А.Кучкина, заметившего, что даже с. Добрятино, от которого отталкивался в своих выводах П.В.Голубовский, возникло лишь во второй половине XIV в.75 Вообще, по мыли В.В.Седова, многие пункты Уставной грамоты “не могут быть картографированы с уверенностью, так как их названия в современной топонимии или представлены несколькими точками в разных местах Смоленской земли, или отсутствуют вовсе”76.
С большими сомнениями можно принять отождествление Путтина с Путынем - боровской волостью, по замечанию самого П.В.Голубовского, точно неизвестно где находившейся77. Рядом с Боровском, на Протве, находилось село Беницы, известное с XV в. в составе лужских владений княгини Елены Ольгердовны78. П.В.Голубовский связывает его с Беницами Уставной грамоты79, что вызывает возражение В.А.Кучкина, считающего Лужу изначально рязанским владением80. Утверждение В.А.Кучкина для ситуации XII в. бездоказательно. Большее внимание должно быть обращено на замечания В.В.Седова, считающего возможным определить положение Бениц на берегу оз. Бенецкого в бассейне р. Торопы в связи с тем, что там имеются курганные могильники XI - XIII вв. и место это было расположено на торговом пути81. Соответствие Ветской селу Ветце (ниже верховья р. Москвы) также вызывает сомнение, хотя находит поддержку у В.В.Седова, “поскольку подобные названия единичны на Смоленщине”82. (Впрочем, по-видимому, с. Ветца находилась на территории, изначально принадлежавшей Смоленскому княжеству, поэтому ее локализация не принципиальна).
Итак, при определении восточных границ Смоленского княжества оказалось совершенно недостаточным выявить места географических пунктов, упомянутых в Уставной грамоте Ростислава Смоленского. Для этого необходимо, во-первых, обратиться к этнографической карте смоленских кривичей (к чему призывает В.В.Седов)83 и, во-вторых, сопоставить полученные результаты с данными XIV в. - прежде всего, с духовной грамотой Дмитрия Донского (за это выступает В.А.Кучкин)84.
Видимо, действительно, смоленские владения не стали распространяться на районы, занятые вятичами. Но не весь ареал обитания кривичей стал средоточием Смоленского княжества. Район Волока Ламского, часть левобережья верховья Клязьмы, также заселенные кривичами85, никогда не принадлежали Смоленску. К тому же от Смоленска какое-то время зависела и этнически не славянское племя Голядь, занимавшее верховья р. Протвы86. На своей, достаточно точной карте, В.В.Седов не отнес эту территорию к Смоленскому княжеству87.
Таким образом, этнографические данные также не дают возможности четко определить пределы Смоленского княжества. На XII - XIII вв. необходимо экстраполировать данные XIV в. Духовная грамота Дмитрия Донского 1389 г. четко определяет территорию Можайской земли - восточной части Смоленского княжества, присоединенного к Москве в 1303 г.88 Существует большая вероятность того, что, выяснив границы можайских земель XIV в., мы тем самым наметим и восточные пределы Смоленского княжества XII - XIII вв. По всей видимости, границы между смоленскими и ростово-суздальскими (владимирскими) землями в эти века были статичны. Более правильно их можно охарактеризовать наличием довольно широкой полосы неосвоенных земель, которая постепенно сужалась, приближая и границы. Данные по этому региону XIV - XV вв. свидетельствуют о такой тенденции (появление новых волостей и станов, детальное оформление границ между Можайским уездом с одной стороны и Звенигородским и Рузским уездами с другой стороны). Определив по актам XV - XVI вв. местонахождение упомянутых в духовной грамоте Дмитрия Донского можайских волостей, можно наметить следующие границы восточной части Смоленского княжества89.
В общем плане восточные можайские границы проходили от берегов р. Протвы, через верховья Исьмы к реке Торусице, от р. Торусицы - вверх (к северу), затем в сторону (к западу), пересекали Москву-реку между ее притоками Исконой и Рузой, делали поворот к притоку р. Исконы Пожне, поднимались немного по ней, сворачивали влево (к западу), затем вверх (к северу), достигали р. Педни, по ней - р. Рузы, из р. Рузы выходили к р. Исконе и заканчивались р. Исконой, встречаясь с волоколамскими землями90.
По данным второй половины XIV в. известно, что некоторые территории с Медынью и Товом (между реками Лужей и Угрой) были присоединены к Москве от Смоленска (“И что вытягал боярин мои Федоръ Аньдреевич на обчем рете Товъ и Медынь оу смолнян, а то сыну же моему, князю Аньдрею”)91. Очевидно, их появление было следствием колонизаторской деятельности смоленских князей, осваивавших глухие, лесистые пространства. Само название “Медынь” говорит о лесном характере земель, в которых основным занятием населения была добыча меда.
3. Новгородский участок границы
Если смоленско-суздальская граница была более-менее стабильной на протяжении XII - XIII вв., то тоже самое нельзя сказать о новгородско-суздальской границе, претерпевшей большие изменения за это время. Впрочем, в XIII в. границы были зафиксированы, обнаружив отдельный анклав новгородской территории в отрыве от основной территории Новгородской земли (земли Волока Ламского).
Средоточием новгородской власти на юго-востоке в XII в. были города Торжок на р. Тверце92 и Волок Ламский93. Верховья Волги тоже были новгородскими94. По указанию В.А.Кучкина, в первой трети XII в. ростовская территория простиралась по обоим берегам Волги от устья р. Медведицы до устья р. Тверцы95.
В последующее время ростовская территория была укреплена городами-крепостями. В 1135 г.96 князь Юрий Долгорукий “заложи градъ на усть Нерли на Волзе”, названный Константином (Кснятином)97. Другими городами, поставленными Юрием Долгоруким, как доказал В.А.Кучкин, и “запиравшими движение по Волге и ее притокам в глубь Ростовской земли”, были Тверь, Шоша и Дубна98. Таким образом, уже в 30-40-ее гг. XII в. была оформлена новгородско-ростовская граница. В конце XII в. последовало расширение территории, контролируемой владимиро-суздальскими князьями. Границы были отчасти изменены, а отчасти конкретизированы. Владимирская власть распространилась на части Торжка и Волока Ламского99, а после строительства города Зубцова100 Волок Ламский был навсегда отделен от остальных новгородских владений. Именно пределы земли Волока Ламского стали определять часть границы образовавшегося во второй половине XIII в. Московского княжества.
К северу от Москвы в 1154 г. на реке Яхроме Юрием Долгоруким был заложен город Дмитров101, далекий от ростово-суздальских границ того времени, но ограничивавший в будущем пределы Московского княжества.
Долгое время основание городов Звенигород и Перемышль относили к XII в., связывая их с градостроительской деятельностью Юрия Долгорукого. Причина такого удревнения существования городов была связана с некорректным использованием известий В.Н.Татищева. Князь Юрий Долгорукий, вытесненный из Южной Руси, в Белой (Ростово-Суздальской) Руси - своей отчине - стал ставить города “теми же имяны, иж в Руси суть, хотя тем утолити печаль свою, иже лишися Руския власти”102. В.Н.Татищев, приведя это летописное известие, в примечаниях перечисляет города, названия которых встречаются около Киева и в Белой Руси. В это перечисление попало много городов, среди которых были и Перемышль со Звенигородом. Однако В.Н.Татищев не утверждал, что эти города основал князь Юрий, который, несомненно “многие построил, но которые точно, о том историки не равно написали”. Далее В.Н.Татищев добавлял, что “от сего времени вновь построенные [города] един по другом упоминаемы”103. Названий “Звенигород” и “Перемышль” тогда (в середине XII в.) в. в источниках не наблюдается, следовательно, можно понимать, что и В.Н.Татищев не относил их появление к тому времени. Анализ “ложного” известия В.Н.Татищева провел еще А.Е.Пресняков, доказавший, что князь Юрий поставил лишь города Кснятин, Юрьев, Дмитров, Москву и перенес на новое место Переяславль104. В недавнее время вновь появились сторонники утверждения об основании Звенигорода и Перемышля Юрием Долгоруким. Утверждение это исходит в основном от археологов. Дело в том, что по археологическим данным, эти города существовали уже в XII в.105 Отнести их к территории какого-либо княжества имеется очень мало оснований. Б.А.Рыбаков, как уже отмечалось, благодаря находке гончарного клейма с изображением символа Ольговичей - трезубца, считает Звенигород частью Черниговского княжества106. Перемышль Московский, путая с Перемышлем у рек Оки и Жиздры, также относили к территории Черниговской земли107. По всей видимости, и Звенигород, и Перемышль в XII в. были еще селами в московской округе, упоминание о которых относится к началу XIII в. В 1209 г. рязанские князья “начаша же воевати села около Москвы”, причем, как заметила А.А.Юшко, “понятие “к Москве”, “села около Москвы” было довольно широким”108, захватывая весьма обширные территории, доходившие до р. Дроздны (притока Клязьмы) на востоке от г. Москвы.
4. Рязанский участок границы
В середине XII в. рязанская территория граничила с черниговской в районе г. Сверилеска. Южнее на Оке крайним пунктом черниговской власти был г. Колтеск109. Видимо, от верховья р. Северки (оттуда, где была локализована волость Сверилеск) на юг к реке Оке вдоль реки Каширки (к западу от течения последней) и шла в то время чернигово-рязанская граница. То же мы можем наблюдать и по данным XIV в., когда именно такая граница была между коломенскими землями и “Лопастеньскими местами” - былой черниговской территорией.
Владимирско-рязанская граница начинает определяться по письменным источникам только с конца XII в. К 1177 г. относится первое упоминание о рязанском городе Коломне110, хотя, очевидно, часть левобережья Оки с нижним течением ее притока Москвы вошла в сферу рязанского влияния еще до прихода сюда ростово-суздальской власти. Иначе территорию со столь выгодным стратегическим положением “Ростово-Суздальская “область” не уступила бы Рязани”111. Таким же образом поступил бы и Чернигов. А.Н.Насонов относит утверждение рязанской власти в низовьях р. Москвы к концу XI в. - первым десятилетиям XII в.112 По археологическим данным Коломна существует с XI в.113 Рядом с Коломной на Оке, выше впадения в нее р. Москвы, располагался г. Ростиславль, укрепленный в 1153 г. князем Ростиславом Ярославичем Рязанским114. А.Н.Насонов называет Ростиславль крайним пунктом рязанских владений на Оке115.
Окончание статьи см. здесь:
http://archaeology.kiev.ua/journal/0101
