Армянский кофе
Я сижу с двумя однокурсниками и женой одного из них в арабской кофейне в Старом городе.
Я приехал в Иерусалим на два дня из Хайфы, где навещаю родных. Меня уже протащили по центру, накормили мороженым рядом с Машбиром, завели в популярный у жителей Иерусалима бутик X-BOY («Only brave live in X-BOY»), где продают «really cool» джинсы и майки, и экспансивные латноамериканцы меряют джинсы перед зеркалом в зале, молниеносно раздеваясь до трусов. Мы пробежали по Армянскому и Еврейскому кварталу, прикоснулись к стене Плача, успели заглянуть в коптскую церковь при Храме гроба Господня, осмотреть католический, армянский, сирийский и эфиопский приделы в Храме и даже послушать кусочек греко-православной службы.
Мы устали, и с наслаждением сидим в тени, вытянув ноги. Мои ноздри втягивают запах кофе с кардамоном, и этот запах высвечивает воспоминание где-то в темном углу памяти.
Она появилась у нас на пятом курсе после академа, это было время написания диплома, обязательных курсов было мало, поэтому общались уже вне института. К ней мы заваливались готовиться к зачетам, к экзамену по истории КПСС, она жила совсем рядом с институтом. Мальчику было года полтора, его забирала гулять бабушка, а мы зубрили, шутили, а в перерывах еще и пили кофе. «Сейчас я сварю настоящий армянский кофе», - говорила Марина и вручала добровольцу ручную кофемолку. Это был процесс, все успевали покрутить ручку, потом смолотый кофе заливался непременно холодной водой, и на медленном огне варился в настоящей армянской джезве.
После института я потерял ее из виду. И вдруг спустя два года встретил в центре – мы оба спешили, она наспех рассказала, что развелась, живет в Орехово-Борисово с мамой и сыном, дала телефон (недавно провели!), приглашала заходить, даже был назван повод – кто-то из наших эмигрантов прислал фотографии семьи в разных живописных местах.
...
- Заходи, мамам с Давидиком на даче, а я тут – работа, езжу к ним на выходные.
Она жила в новой панельной многоэтажке почти под крышей.
Болтали о разном. Через открытую дверь на балкон постепенно перестали доноситься звуки городской жизни. Фотографии были изучены. Я уже собирался уходить, когда она сказала: - А хочешь, я сварю настоящий армянский кофе?
Я и забыл, что это очень долгое дело. И беспокоиться по поводу кофеина на ночь тогда еще не было принято.
Иначе бы я вспомнил, что сюда в Орехово не доходит метро, а автобус по ночам ходит по нечеткому расписанию, и прекращает ходить в непредсказуемый момент.
Когда она наливала кофе из медной армянской джезве в белые фарфоровые чашечки, я увидел маленькие груди в вырезе ее блузки.
До этой встречи между нами ничего не было. Марина была замужем, и к тому же мы всегда встречались в компании.
Но тут поздний час, теплая летняя ночь, невозможность выбраться (или нежелание предпринимать усилия), аромат кофе, капля коньяка...
Она пошла спать в детскую, а мне постелила в своей / гостиной комнате. Я, собственно, честно пытался заснуть. Потом пошел на балкон выкурить сигрету. Она вошла за мной и встала рядом. Я положил ладони ей на грудь. Мы долго стояли не двигаясь, и я чувствовал, как оживают ее соски под халатиком из ацетатного шелка. Я начал легонько сжимать их через халат. Я трогал ее грудь, не преставая, и возбуждался все больше и больше от ее возбуждения. Она отключилась, можно сказать, оставшись невинной, – мы даже не разделись. Потом потянула меня за руку и наощупь (глаза она так и не открыла) довела до кровати.
В тот миг, когда ответственные мужчины задают самый главный вопрос, она ответила «Сегодня - да».
...
Несколько месяцев спустя одна подруга мне тоже ответила "да", а через несколько дней заявила, что беременна. Я сделал несложный подсчет и ответил, что если она уже об этом знает, то это не от меня. Потом оказалось, что она вовсе не беременна, просто любит потрепать нервы. Но с тех пор я перестал доверять этим женским "да".
...
Марине я больше не звонил. Через год уехал в Америку учиться, даже не попрощался. Впрочем, было не до того, незадолго до отъезда я женился на своей невесте (старомодное слово, но как еще назвать девушку, с которой много лет ясно, что будешь строить семью), мы ждали ребенка, и нам с женой больше всего хотелось побыстрее устроиться на новом месте.
...
Медленно текла беседа, вспоминали общих знакомых.
- А кто-нибудь слышал, что стало с Мариной из нашей группы, армянкой, помните, у нее еще был сын?
- Марина с сыном и новым мужем уехала в Канаду, - проговорил тот мой однокурсник, который всегда все про всех знал. – Только она не армянка, а еврейка. Мы думали, она приедет сюда, но муж прямо из Союза нашел работу в Канаде, редкая удача – приехать на место и сразу начать работать, от такой возможности трудно отказаться.

Действительно, почему я решил, что она – армянка? Марина упомянула вскользь, что послала деньги в помощь пострадавшим от землетрясения, сказала, «так мне легче». Но многие посылали, совсем необязательно армяне.
Ах, да, эта ее вечная присказка про армянский кофе.

Выражение лица у моего однокурсника стало мечтательным. - Я еще ей кофе в Москву посылал здешний, покупал в арабских лавках, ей нравилось с кардамоном. Если тебе нравится, можем купить на обратном пути. В Америке, говорят, такого нет.
Кажется, не только мне повезло крутить ручную мельницу тет-а-тет, - лениво подумалось мне. «Мы думали...». Я невольно подозрительно посмотрел и на второго, женатого однокурсника, который молчал.

Когда я вспоминаю своих женщин и перебираю какие-то пикантные детали, мне всегда хочется поместить выпуклую родинку с растущим из нее волоском на левую грудь Марины. Так вышло, что я плохо успел разглядеть и запомнить ее грудь. А родинка эта принадлежит совсем другой девушке.