Проводницкие байки
В студенческие годы работал я в студенческом стройотряде – проводником поездов дальнего следования. Два месяца, пересек страну во всех направлениях! Ту еще страну – СССР. Надо будет как-нибудь об этом написать – какую-нибудь молодежную повесть. Не знаю еще, в каком жанре: то ли в эротическом, то ли в детективном…

Но пока – маленькая байка. С нами ездили – в качестве подкрепления – несколько проводников-«профессионалов», все – грузины. И самым колоритным из них был, безусловно, Арчил. Огромный такой, толстый, с огромным носом… Командиршу нашего отряда, полную белесую Светку, он как-то сразу «охомутал», и она покорно все два месяца ездила с ним в его вагоне, а еще через 7 месяцев – уже в общаге, одна – родила крепкого, здорового, смуглого ребенка… И так и воспитывала его потом в ранге матери-одиночки. Грузины, они ведь любвеобильные, мать их!

Но речь опять же не об этом. Так вот, этот самый Арчил периодически учил нас «уму-разуму», а точнее, долгими ночными перегонами, рассказывал всякие байки из своей бурной проводницкой жизни. Мол, вы, студенты, ничего еще не понимаете, сосунки; чего там – бутылку водки продать втридорога из-под полы (а был как раз «сухой закон» по-горбачевски, лето 1988 года), китайку» сделать (то бишь продать одно и то же постельное белье два раза, положив таким образом второй «рупь» себе в карман)… Это, мол, всё ерунда! Настоящие джигиты поступают круче в сто раз!

И вот как делал сам Арчил: правда, зимой – «потому что зимой сподручнее», так он говорил. Допустим, отходит поезд от московского перрона в дальний путь – куда-нибудь в Читу или в Нерюнгри. Арчил сидит, к примеру, в вагоне №8. Купе, занято, как водится, наполовину (при том, что билетов в кассах на этот поезд вообще нет – обычная ситуация для «совка»). И тут Арчил делает что-то «хитрое» в своем вагоне – ну, к примеру, срывает шланг подачи воды в туалете. Вода начинает течь на пол и вскоре заливается в купе.

«Авария!» - сообщает встревоженный Арчил начальнику поезда. Люди в купе возмущаются, и их «расселяют» на свободные места в другие вагоны. А на ближайшую крупную станцию уходит сообщение о вызове бригады ремонтников в восьмой вагон – определить, что там за авария и поддается ли она починке в пути.

Арчил остается в опустевшем вагоне, на посту. Он усугубляет ситуацию: открывает везде окна (тогда в поездах они еще открывались), полностью отключает электропитание… В пустой, подрагивающий на стыках (будто от холода) вагон сквозь открытые окна залетает снег, вода на полу быстро превращается в лед и зловеще поблескивает в темноте – только фонари изредка мелькают за окнами… По всему вагону гуляет холодный ветер, и он приобретает определенно запущенный и «нежилой» вид.

На станции в вагон приходит бригада ремонтников. Для них у Арчила уже приготовлена пара бутылок ароматного грузинского коньяка, а также кое-какое угощение, сдобренное традиционным кавказским гостеприимством. Поеживаясь от холода, ремонтники с удовольствием принимают «сугрев», а потом, не особенно вникая в причины поломки, составляют так нужный Арчилу «Акт», в котором указывается, что поломка вагона серьезна и исправлению в пути не поддается. В то же время «выцепить» вагон из середины состава также не представляется возможным. Рекомендация: продолжить путь с неисправным вагоном, отремонтировать его по прибытии на конечный пункт – то есть обратно в Москву.

Довольные ремонтники уходят, позвякивая бутылками; вскоре поезд трогается дальше. Арчил закрывает окна, врубает освещение и отопление вагона, прикручивает шланг в туалете на место. Лед тает, вагон согревается; Арчил небрежно собирает лишнюю воду на полу тряпкой (в принципе, это женская работа, не для джигита). Все, вагон готов – у него снова вполне «обжитой» (по меркам советского командировочного, конечно же) вид.

Однако, теперь уже это в полной мере – «вагон Арчила». Это – его ЛИЧНЫЙ вагон. Его, а не МПС! Билеты в «неисправный» вагон на всем пути следования поезда не продаются. Однако на перронах многочисленных станций полно отчаявшихся людей, которые не в силах уехать НИКУДА – «билетов нет!» Они мечутся по платформам – и их блакосклонно встречает наш Арчи. У НЕГО места есть. И не очень дорого, чуть выше госцены.

Конечно, никого не удивляет, что в кассах билетов нету, а в вагоне – полно. Все привыкли…

И едет Арчил, в собственном вагоне, сначала ТУДА, а потом – ОБРАТНО. И собирает «средства» - коими, конечно же, делится с начальником поезда… Но все ж большую часть оставляет себе.

Такая вот поучительная байка. Было ли так на самом деле, или Арчил все врал, рисуясь перед той же Светкой? Не знаю.

Я вспомнил об этой давней анекдотической истории, поскольку неожиданно подумал, что, как ни оценивай ее правдивость или лживость, она представляет собой хороший, законченный ОБРАЗ.

Ведь многие люди поступают со своей жизнью так, как Арчил со своим вагоном! Если не в силах дальше нестись незнамо куда по рельсам, если надоело воспринимать свою жизнь как «казенную территорию», и в то же время нет решимости сойти с поезда – многие незаметно (или заметно) производят в ней какую-то поломку. Раскрывают окна, выстуживают, отключают свет… И свищет ветер в некогда закрытом и уютном мирке, и разбегаются все, кто пытался быть рядом, и тяжелые белые хлопья закрывают все вокруг…

«Это неудачники!» - думаем мы. «Это лузеры» - кричат им другие. «Их жалко» - вздыхают третьи…

Но им нужен лишь «Акт». «Акт» о том, что все сломано и ничего уже не поправишь. «Акт», позволяющий окружающим отвернуться от них и махнуть рукой.

И вот тогда, оставшись, наконец, одни, без нашего опостылевшего присутствия, без дурацких обязательств, долгов, ожиданий – вот ТОГДА они, радостно насвистывая, идут задраивать окна, включать свет и наводить СВОЙ порядок… Их ПЛАН удался!

Вот только мало кому удается хотя бы закрыть окно…