|
|
Пишет sapojnik (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} sapojnik)@ 2007-01-02 16:39:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Лимит творческих актов
В 19 веке мальчиков, непонятно чем занимающихся ночью, пугали почти официально признанной «теорией лимитированных эякуляций». Считалось, что любому мужчине «на жизнь» отпущено некое ограниченное число эякуляций; только в цифрах было расхождение – одни думали, что 1000, другие – 5 тысяч, третьи – и вовсе 30 тысяч. Неважно; главное – что ограниченное! То есть выберешь лимит – и всё, «свободен». Больше не будет. Можешь, как говаривал много позже Жванецкий, «уходить из Большого Секса на тренерскую работу».
В 20 веке физиологи и медики опровергли теорию, сняли этот дамоклов меч, висящий над всяким «баловником» с собственными гениталиями. Теперь наука твердо говорит нам, что никакого «лимита» нет – как говорится, «было бы здоровье!» Или хотя бы виагра... Осталась теория только в умных книгах ученых-популяризаторов сексологии, например, у И.Кона (у кого я ее, собственно, и почерпнул).
Но вот читая всякие книжные новинки «раскрученных» любимых авторов, я нет-нет да и мысленно возвращаюсь к ней, этой отвергнутой теории. И мне приходит странная идея – что теория-то правильная! Только применили ее не к тому, к чему надо было. Не к физиологии, а к литературоведению она имеет самое прямое отношение. И, соответственно, речь в ней должна идти не о половых, а о творческих актах!
Вот, буквально вчера я снова ее вспоминал, безнадежно пытаясь продраться сквозь опус некогда блистательного Б.Акунина «Ф.М.» Ну тоска, ей-богу! Мало того, что герои ходульные и явно высосанные из пальца, так еще и безумно раздражает якобы «стилизация» под Ф.М.Достоевского. Текст, написанный Акуниным как бы «за Достоевского», настолько не имеет к Федору Михалычу ни малейшего отношения, что даже за Акунина неудобно. Якобы «потерянные главы из «Преступления и наказания» - совершенно обычный, только сильно поистрепавшийся акунинский текст. Ждешь все время только одного, что «Порфирий Петрович», увидев какого-нибудь «скромного молодого человека в чине титулярного советника», воскликнет – «Ба! Эраст Петрович!» - и они тут же отправятся вместе «колоть» «Раскольникова». То есть профанация настолько усталая и унылая, что ей даже тяжело стесняться своей фальши… Тьфу!
А ведь как Акунин начинал! Ведь умел он писать поистине свежо и занимательно, я сам свидетель! И всё, кончился. Как в старом анекдоте: у одной муж пил-пил – и спился, у другой курил-курил – и скурился, а у третьей – просто скончался…
И разве Акунин такой один?! А Маринина, чьи романы год от году становятся все длиннее и все бессмысленнее? Есть сейчас люди, готовые с пеной у рта доказывать, будто Маринина никогда писать не умела (или, что то же самое, всегда писала так, как сейчас). А ведь это клевета! Первые… ну, наверно, четыре ее детективных романа про «майора Каменскую» были ведь правда очень и очень ничего! В них была некая аура, атмосфера, -чуть мрачноватая, тревожная, и при этом мучительно уютная – как раз то, что и отличает книгу ПИСАТЕЛЯ от графомана (скажем, вот у Донцовой НИКОГДА не было «атмосферы», все ее книги – как газета «Вечерняя Москва»). Но тоже – была и вся вышла! Осталось только – с каждой книгой все заметнее – желание «нагнать листажа»… Печально!
Или – обожаемый мною искренне Андрей Кивинов. Ведь блестящие – легкие, остроумные, захватывающие, местами безумно смешные – были у него книжки! Но тоже – всё; в определенный момент у него, по всей видимости, иссяк накопленный и казавшийся неисчерпаемым запас «ментовских баек»… и остался он, как повар, у которого внезапно отобрали все приправы, включая соль. Кивинов, впрочем, это почувствовал, судя по всему – и писать почти перестал…
Ну, про Лукьяненко я и говорить не буду. Сами подсчитайте, каков оказался его «лимит творческих актов» (сокращенно ЛТА).
А все почему? Волей-неволей приходишь к выводу: виновата она, проклятая! «Теория лимитированных творческих актов». Похоже, что у каждого писателя есть какой-то свой физиологический предел удачных, полноценныхэякуля творческих озарений. И счет идет не на тысячи (увы!), а на единицы! Еще более печально (для авторов-женщин), что ДАННАЯ теория, видимо, относится в равной степени к представителям обоих полов.
Какое-то время все идет полноценно, авторы успешно «оплодотворяют» наши благодарные читательские мозги, все довольны, издатели требуют «Еще! Еще давай!!»… А потом – стоп. Начинается сухо… Ну, вы поняли. К сожалению.
Просто количество у всех разное. Вон, Льва Николаевича Толстого на 100 томов хватило, Агата Кристи – полсотни «выдала на гора», и все – свеженькие, «дымящиеся»… А кому-то, выходит, 1-2, много – 4 «отпущено». Да ведь и столько – хорошо!
И что с этим делать – неизвестно. Маринину я уже давно читать перестал. Сейчас вышли какие-то «Нефритовые четки» Акунина. Купить? Или ну его: опять смотреть на это неаппетитное, душераздирающее зрелище?..
В 19 веке мальчиков, непонятно чем занимающихся ночью, пугали почти официально признанной «теорией лимитированных эякуляций». Считалось, что любому мужчине «на жизнь» отпущено некое ограниченное число эякуляций; только в цифрах было расхождение – одни думали, что 1000, другие – 5 тысяч, третьи – и вовсе 30 тысяч. Неважно; главное – что ограниченное! То есть выберешь лимит – и всё, «свободен». Больше не будет. Можешь, как говаривал много позже Жванецкий, «уходить из Большого Секса на тренерскую работу».
В 20 веке физиологи и медики опровергли теорию, сняли этот дамоклов меч, висящий над всяким «баловником» с собственными гениталиями. Теперь наука твердо говорит нам, что никакого «лимита» нет – как говорится, «было бы здоровье!» Или хотя бы виагра... Осталась теория только в умных книгах ученых-популяризаторов сексологии, например, у И.Кона (у кого я ее, собственно, и почерпнул).
Но вот читая всякие книжные новинки «раскрученных» любимых авторов, я нет-нет да и мысленно возвращаюсь к ней, этой отвергнутой теории. И мне приходит странная идея – что теория-то правильная! Только применили ее не к тому, к чему надо было. Не к физиологии, а к литературоведению она имеет самое прямое отношение. И, соответственно, речь в ней должна идти не о половых, а о творческих актах!
Вот, буквально вчера я снова ее вспоминал, безнадежно пытаясь продраться сквозь опус некогда блистательного Б.Акунина «Ф.М.» Ну тоска, ей-богу! Мало того, что герои ходульные и явно высосанные из пальца, так еще и безумно раздражает якобы «стилизация» под Ф.М.Достоевского. Текст, написанный Акуниным как бы «за Достоевского», настолько не имеет к Федору Михалычу ни малейшего отношения, что даже за Акунина неудобно. Якобы «потерянные главы из «Преступления и наказания» - совершенно обычный, только сильно поистрепавшийся акунинский текст. Ждешь все время только одного, что «Порфирий Петрович», увидев какого-нибудь «скромного молодого человека в чине титулярного советника», воскликнет – «Ба! Эраст Петрович!» - и они тут же отправятся вместе «колоть» «Раскольникова». То есть профанация настолько усталая и унылая, что ей даже тяжело стесняться своей фальши… Тьфу!
А ведь как Акунин начинал! Ведь умел он писать поистине свежо и занимательно, я сам свидетель! И всё, кончился. Как в старом анекдоте: у одной муж пил-пил – и спился, у другой курил-курил – и скурился, а у третьей – просто скончался…
И разве Акунин такой один?! А Маринина, чьи романы год от году становятся все длиннее и все бессмысленнее? Есть сейчас люди, готовые с пеной у рта доказывать, будто Маринина никогда писать не умела (или, что то же самое, всегда писала так, как сейчас). А ведь это клевета! Первые… ну, наверно, четыре ее детективных романа про «майора Каменскую» были ведь правда очень и очень ничего! В них была некая аура, атмосфера, -чуть мрачноватая, тревожная, и при этом мучительно уютная – как раз то, что и отличает книгу ПИСАТЕЛЯ от графомана (скажем, вот у Донцовой НИКОГДА не было «атмосферы», все ее книги – как газета «Вечерняя Москва»). Но тоже – была и вся вышла! Осталось только – с каждой книгой все заметнее – желание «нагнать листажа»… Печально!
Или – обожаемый мною искренне Андрей Кивинов. Ведь блестящие – легкие, остроумные, захватывающие, местами безумно смешные – были у него книжки! Но тоже – всё; в определенный момент у него, по всей видимости, иссяк накопленный и казавшийся неисчерпаемым запас «ментовских баек»… и остался он, как повар, у которого внезапно отобрали все приправы, включая соль. Кивинов, впрочем, это почувствовал, судя по всему – и писать почти перестал…
Ну, про Лукьяненко я и говорить не буду. Сами подсчитайте, каков оказался его «лимит творческих актов» (сокращенно ЛТА).
А все почему? Волей-неволей приходишь к выводу: виновата она, проклятая! «Теория лимитированных творческих актов». Похоже, что у каждого писателя есть какой-то свой физиологический предел удачных, полноценных
Какое-то время все идет полноценно, авторы успешно «оплодотворяют» наши благодарные читательские мозги, все довольны, издатели требуют «Еще! Еще давай!!»… А потом – стоп. Начинается сухо… Ну, вы поняли. К сожалению.
Просто количество у всех разное. Вон, Льва Николаевича Толстого на 100 томов хватило, Агата Кристи – полсотни «выдала на гора», и все – свеженькие, «дымящиеся»… А кому-то, выходит, 1-2, много – 4 «отпущено». Да ведь и столько – хорошо!
И что с этим делать – неизвестно. Маринину я уже давно читать перестал. Сейчас вышли какие-то «Нефритовые четки» Акунина. Купить? Или ну его: опять смотреть на это неаппетитное, душераздирающее зрелище?..
