|
|
Пишет sapojnik (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} sapojnik)@ 2007-08-18 22:15:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Офисное хамство
Мой одноклассник, имея чисто филологическое образование (диплом писал по Торнтону Уайлдеру), сумел за 15 лет, работая в разных банках, дорасти до должности «начальник валютного отдела». Работал он в банке не из мелких – из «первой двадцатки» российских банков.
Как начальника валютного отдела, его стали частенько приглашать на переговоры с «особо важными клиентами» в кабинет Председателя Правления банка. Высокое доверие, «жизнь удалась…» Был, правда, один нюанс. В разгар переговоров, как водится, открывалась дверь, и вышколенная секретарша вносила чай. Если, скажем, в кабинете было четверо – два представителя Клиента, сам Председатель и мой друг – чайных чашек было всегда три: клиентам и Председателю. Начальнику валютного отдела чай как будто не полагался…
Так было не раз и не два. Вполне достаточно, чтобы понять: именно так – не полагался! «Рылом не вышел», попросту говоря. Кто это, в самом деле, такой – какой-то «валютчик»? Разве он вправе гонять чаи в кабинете у Самого? Да что вы, даже смешно такое предполагать.
Замечу, что все это действительно имело место и происходило не где-нибудь в Бухаре или Кизляре, а в самой что ни на есть Москве…
Все это рассказывал сам Кирюха, внешне спокойно, во время наших дружеских застолий. Я подбадривал, говорил «ерунда, старик!» - а сам тихо ужасался. Мысленно я ставил себя на его место – как бы я повел себя? И ничего более умного, чем немедленная подача заявления «по собственному», как-то в голову не приходило... Да и сам Кирюха, судя по его напряженному лицу, переживал это всё крайне болезненно. Из банка он в конце концов уволился, ушел в другой, поменьше и с понижением – опять на зам. Начальника. Ему всякий раз было очень тяжело менять работу, очень мешала «дырка» в резюме: финансового образования-то нет!
С «офисным хамством», думаю, практически каждый сталкивался хотя бы один раз. Это очень неприятно, и мысли о «мелкости» тут мало помогают. Первая мысль – не просто уйти, но и как-то наказать вышестоящего хама. Обычно это несбыточно – далеко тянуться, «руки коротки». А хочется…
Отдадим должное Дмитрию Галковскому – ему это в полной мере удалось.
Думаю, событием, после которого конфликт принял необратимый характер, стало НЕприглашение Галковского (члена редколлегии журнала) на презентацию журнала «Русская жизнь». Уверен, что Д.Галковского это взбесило по-настоящему – хотя виду он ни разу не подал… В самом деле, все вышло как-то уж чересчур по-хамски; обычно в небольших и средних фирмах (а журнал с числом работающих в 40 чел. – типичная мелкая фирма) на подобные пафосные общие мероприятия приглашают всех - даже штатных водителей и уборщиц.
Д.Е.Галковский чувствовал себя обиженным не зря. Ведь его же сам Ольшанский уговаривал не просто писать для «РЖ», но именно – стать членом редколлегии, «знаковой фигурой»! Об уговорах Д.Е. не раз писал в своем ЖЖ; в свою очередь готов факт переговоров подтвердить лично. Так получилось, что я и еще несколько ЖЖ-истов как раз прощались с Галковским в ресторане (закончилась встреча), когда туда же к подвалил Митя Ольшанский. Митя, как всегда, застенчиво-неопределенно улыбался и, казалось, смотрел на Галковского с обожанием. Дело было в конце апреля...
Неприглашение на общеофисное мероприятие – это опять Восток, назойливое подчеркивание «разницы в статусах». Мол, в редколлегии есть сотрудники первого и последнего сорта. Чего добивался этим демонстративным шагом Ольшанский? Возможно, это была такая форма «выразить неудовольствие»: Галковский повадился после публикаций своих статей в «РЖ» перепечатывать их у себя в ЖЖ, выделяя жирным сделанные купюры.
Вроде бы ничего криминального, не придерешься – но «обиду затаил».
Что оставалось делать в такой ситуации Д.Е.? Я бы просто уволился. Галковский сделал иначе.
Случилась нашумевшая история с Приговым. Я почти уверен (хотя доказать, конечно, ничем не могу), что «наезд» на почившего поэта (кстати, почти безупречный с точки зрения политкорректности) в ЖЖ Галковского появился не случайно, что он знал или догадывался о пиетете, какой Ольшанский испытывал к Пригову.
Для понимания эффекта, какой НЕИЗБЕЖНО последовал бы за такого рода «анти-приговской» публикацией, достаточно было бы внимательно почитать ЖЖ самого Ольшанского. Нетрудно увидеть, что Ольшанский-ЖЖист обладает яркой особенностью: он почти никогда не полемизирует со своими комментаторами, не приводит никаких доводов; максимум, до чего он снисходит, это дать оценку: тот, кто одобряет пост Ольшанского – молодец, кто смеет не соглашаться – сволочь.
На «анти-Пригов» в ЖЖ Галковского последовала вполне предсказуемая реакция: Митя разгневался, дал краткую отповедь – и «забанил» Галковского в самом прямом смысле: «вы не смеете больше писать в МОЙ журнал!»
Чего добился Галковский? Он, во-первых, получил увольнение – то есть вещь, после хамства с «неприглашением» в любом случае неизбежную; но он добился и гораздо большего – посеял сомнения в профессиональной компетенции самого Ольшанского, то есть сумел подорвать его карьеру самым капитальным образом.
Дело в том, что, строго говоря, увольнять Галковского по тому основанию, на котором оно реально произошло, профессиональному редактору вообще не следовало бы.
Тут вспоминается еще одна история – на этот раз про какого-то очень успешного журнального магната США. Кажется, это был Форбс (но не уверен). Он умудрился на протяжении всей жизни издавать один из самых влиятельных и читаемых журналов в мире. При этом специалисты давно подметили, что журнал у него выходил блестящий, но с откровенной «левизной» - и это при том, что сам Форбс неоднократно и очень твердо подчеркивал, что является человеком весьма и весьма правых и консервативных убеждений.
Старого Форбса спросили недоумевающие журналисты: почему же в таком случае у журнала так много публицистов-«леваков»? Почему он не печатал авторов с почтенными, право-консервативными взглядами?! «Вы знаете, - вздыхал Форбс, - я пытался, я пытался множество раз. Я заказывал статьи, я искал. Но увы! Они все так ужасно пишут!..»
Вот, собственно, ответ по-настоящему профессионального редактора. Главное – не свои личные убеждения, не соответствие своим личным взглядам; главное – чтоб было интересно читателям, чтобы журнал будил их мысль! Если бы Ольшанский уволил Галковского как бездаря или зануду, как безграмотного или бессвязного автора – он был бы полностью в своем праве; есть подозрение, что к этому все и шло – просто достойного повода все не находилось…
Но в итоге Галковский ВЫНУДИЛ Ольшанского «проявить свои лучшие качества» - и уволить автора за «аморалку». Редактор журнала, оценивающий авторов по их «моральным качествам» - это попросту человек непрофессиональный. Так журналы не делают.
Конечно, едва ли такого рода «подстава» станет понятна большинству простых читателей. Они ее, собственно, и не заметили. Однако узкому кругу профессиональных издателей УЖЕ «усё ясно». По «гамбургскому счету» Ольшанский получил в результате скандала огромное пятно на профессиональную репутацию.
Заодно последовательными пиар-действиями в плане раздувания скандала Галковский посадил хорошее пятно и на всю редакцию тоже. «Осадок остался». Жалко ребят? Ничуть. Достойная месть за неприглашение. «За что боролись – на то и напоролись».
Словом, я в восхищении, скажу не тая. К Галковскому, как и к Ленину,можно относиться по-разному, «но как он отомстил за смерть брата!...»
Мой одноклассник, имея чисто филологическое образование (диплом писал по Торнтону Уайлдеру), сумел за 15 лет, работая в разных банках, дорасти до должности «начальник валютного отдела». Работал он в банке не из мелких – из «первой двадцатки» российских банков.
Как начальника валютного отдела, его стали частенько приглашать на переговоры с «особо важными клиентами» в кабинет Председателя Правления банка. Высокое доверие, «жизнь удалась…» Был, правда, один нюанс. В разгар переговоров, как водится, открывалась дверь, и вышколенная секретарша вносила чай. Если, скажем, в кабинете было четверо – два представителя Клиента, сам Председатель и мой друг – чайных чашек было всегда три: клиентам и Председателю. Начальнику валютного отдела чай как будто не полагался…
Так было не раз и не два. Вполне достаточно, чтобы понять: именно так – не полагался! «Рылом не вышел», попросту говоря. Кто это, в самом деле, такой – какой-то «валютчик»? Разве он вправе гонять чаи в кабинете у Самого? Да что вы, даже смешно такое предполагать.
Замечу, что все это действительно имело место и происходило не где-нибудь в Бухаре или Кизляре, а в самой что ни на есть Москве…
Все это рассказывал сам Кирюха, внешне спокойно, во время наших дружеских застолий. Я подбадривал, говорил «ерунда, старик!» - а сам тихо ужасался. Мысленно я ставил себя на его место – как бы я повел себя? И ничего более умного, чем немедленная подача заявления «по собственному», как-то в голову не приходило... Да и сам Кирюха, судя по его напряженному лицу, переживал это всё крайне болезненно. Из банка он в конце концов уволился, ушел в другой, поменьше и с понижением – опять на зам. Начальника. Ему всякий раз было очень тяжело менять работу, очень мешала «дырка» в резюме: финансового образования-то нет!
С «офисным хамством», думаю, практически каждый сталкивался хотя бы один раз. Это очень неприятно, и мысли о «мелкости» тут мало помогают. Первая мысль – не просто уйти, но и как-то наказать вышестоящего хама. Обычно это несбыточно – далеко тянуться, «руки коротки». А хочется…
Отдадим должное Дмитрию Галковскому – ему это в полной мере удалось.
Думаю, событием, после которого конфликт принял необратимый характер, стало НЕприглашение Галковского (члена редколлегии журнала) на презентацию журнала «Русская жизнь». Уверен, что Д.Галковского это взбесило по-настоящему – хотя виду он ни разу не подал… В самом деле, все вышло как-то уж чересчур по-хамски; обычно в небольших и средних фирмах (а журнал с числом работающих в 40 чел. – типичная мелкая фирма) на подобные пафосные общие мероприятия приглашают всех - даже штатных водителей и уборщиц.
Д.Е.Галковский чувствовал себя обиженным не зря. Ведь его же сам Ольшанский уговаривал не просто писать для «РЖ», но именно – стать членом редколлегии, «знаковой фигурой»! Об уговорах Д.Е. не раз писал в своем ЖЖ; в свою очередь готов факт переговоров подтвердить лично. Так получилось, что я и еще несколько ЖЖ-истов как раз прощались с Галковским в ресторане (закончилась встреча), когда туда же к подвалил Митя Ольшанский. Митя, как всегда, застенчиво-неопределенно улыбался и, казалось, смотрел на Галковского с обожанием. Дело было в конце апреля...
Неприглашение на общеофисное мероприятие – это опять Восток, назойливое подчеркивание «разницы в статусах». Мол, в редколлегии есть сотрудники первого и последнего сорта. Чего добивался этим демонстративным шагом Ольшанский? Возможно, это была такая форма «выразить неудовольствие»: Галковский повадился после публикаций своих статей в «РЖ» перепечатывать их у себя в ЖЖ, выделяя жирным сделанные купюры.
Вроде бы ничего криминального, не придерешься – но «обиду затаил».
Что оставалось делать в такой ситуации Д.Е.? Я бы просто уволился. Галковский сделал иначе.
Случилась нашумевшая история с Приговым. Я почти уверен (хотя доказать, конечно, ничем не могу), что «наезд» на почившего поэта (кстати, почти безупречный с точки зрения политкорректности) в ЖЖ Галковского появился не случайно, что он знал или догадывался о пиетете, какой Ольшанский испытывал к Пригову.
Для понимания эффекта, какой НЕИЗБЕЖНО последовал бы за такого рода «анти-приговской» публикацией, достаточно было бы внимательно почитать ЖЖ самого Ольшанского. Нетрудно увидеть, что Ольшанский-ЖЖист обладает яркой особенностью: он почти никогда не полемизирует со своими комментаторами, не приводит никаких доводов; максимум, до чего он снисходит, это дать оценку: тот, кто одобряет пост Ольшанского – молодец, кто смеет не соглашаться – сволочь.
На «анти-Пригов» в ЖЖ Галковского последовала вполне предсказуемая реакция: Митя разгневался, дал краткую отповедь – и «забанил» Галковского в самом прямом смысле: «вы не смеете больше писать в МОЙ журнал!»
Чего добился Галковский? Он, во-первых, получил увольнение – то есть вещь, после хамства с «неприглашением» в любом случае неизбежную; но он добился и гораздо большего – посеял сомнения в профессиональной компетенции самого Ольшанского, то есть сумел подорвать его карьеру самым капитальным образом.
Дело в том, что, строго говоря, увольнять Галковского по тому основанию, на котором оно реально произошло, профессиональному редактору вообще не следовало бы.
Тут вспоминается еще одна история – на этот раз про какого-то очень успешного журнального магната США. Кажется, это был Форбс (но не уверен). Он умудрился на протяжении всей жизни издавать один из самых влиятельных и читаемых журналов в мире. При этом специалисты давно подметили, что журнал у него выходил блестящий, но с откровенной «левизной» - и это при том, что сам Форбс неоднократно и очень твердо подчеркивал, что является человеком весьма и весьма правых и консервативных убеждений.
Старого Форбса спросили недоумевающие журналисты: почему же в таком случае у журнала так много публицистов-«леваков»? Почему он не печатал авторов с почтенными, право-консервативными взглядами?! «Вы знаете, - вздыхал Форбс, - я пытался, я пытался множество раз. Я заказывал статьи, я искал. Но увы! Они все так ужасно пишут!..»
Вот, собственно, ответ по-настоящему профессионального редактора. Главное – не свои личные убеждения, не соответствие своим личным взглядам; главное – чтоб было интересно читателям, чтобы журнал будил их мысль! Если бы Ольшанский уволил Галковского как бездаря или зануду, как безграмотного или бессвязного автора – он был бы полностью в своем праве; есть подозрение, что к этому все и шло – просто достойного повода все не находилось…
Но в итоге Галковский ВЫНУДИЛ Ольшанского «проявить свои лучшие качества» - и уволить автора за «аморалку». Редактор журнала, оценивающий авторов по их «моральным качествам» - это попросту человек непрофессиональный. Так журналы не делают.
Конечно, едва ли такого рода «подстава» станет понятна большинству простых читателей. Они ее, собственно, и не заметили. Однако узкому кругу профессиональных издателей УЖЕ «усё ясно». По «гамбургскому счету» Ольшанский получил в результате скандала огромное пятно на профессиональную репутацию.
Заодно последовательными пиар-действиями в плане раздувания скандала Галковский посадил хорошее пятно и на всю редакцию тоже. «Осадок остался». Жалко ребят? Ничуть. Достойная месть за неприглашение. «За что боролись – на то и напоролись».
Словом, я в восхищении, скажу не тая. К Галковскому, как и к Ленину,можно относиться по-разному, «но как он отомстил за смерть брата!...»
