Эмили Дикинсон
зачастую вводит в заблуждение лаконичностью формы - кажется, что имеешь дело с ещё одним традиционным лирическим стихотворением типа ахматовского- всегда любила, всегда люблю и т.д.:

THAT I did always love,
I bring thee proof:
That till I loved
I did not love enough.

That I shall love alway,
I offer thee
That love is life,
And life hath immortality.

This, dost thou doubt, sweet?
Then have I
Nothing to show
But Calvary

Однако, настораживает отсутствие адрессата, вроде бы «любила/-лю», но не «тебя». Далее, замечаешь совершенно современный семантический сдвиг till I loved, и фатальность настроения второй строфы: вот оно, бессмертие, но радоваться нечему, я обречена любить тебя навеки. Появление распятия/Голгофы в последней строке только подтверждает - мы читаем ещё одну авто-эпитафию (похоже, любимый жанр Эмили). Вынужденная набожность старой девы, а по сути - крутейшая шиза и чернуха, причём под полным мастерским контролем автора. Цветаева отдыхает. Скорее вспоминается Шкапская с её «Положу своё сердце в ватку, / Как кладут золотые браслеты...»


набросок к переводу:

Вот доказательство,
Что я всегда любила:
Что до того любила
слишком мало,

Что мне любовь досталась
В жизни вечной,
И потому
Уже не разлюбить.

А коль не веришь, милый,
Что сказать мне?
Я промолчу,
Но вот моё распятье