
самые ловкие руки у матушки нашей, которые
могут свернуть, завернуть, отутюжить и враз
сделать похожими фарша комочки, спорые
пальцы, трещинки на мизинце, иконостас
из телевизора сделанный, с желтым бельмом
там внутри проживают асуры, с гнилыми зубами
нездешними ужимками, не рифмуется что-то на "ом"
"ом" это слог восходящего солнца, свастики, губами
ворочаем длинные мантры обесцененных слов, я забыл
где могила Давида царя, на каких перекрестках его хоронили
где хранилась давидова крайняя плоть, в блеклом свете витрин
я себя ощущаю вьетконговским витязем с пулей в спине, ныли
раны, бинты превращались в пергамент, египтологи роются в луже
сомнений, чужих, чрезмерных стремлений учредить планетарный музей
где бы мы онемели, легли в саркофаги, а в мыслях,- "что же будет на ужин?"
"кто пойдет выносить в серой пакле блевотную слизь наслоений?", Евсей
что стоит на пороге, он к примеру пастух либо нищий скиталец, идущий
по дорогам костянным из Парфии в чужой Великий Рим, сквозь слепую тоску
через села из дыма и города из грошового воска к серебряным кущам
к декадансу, абсенту, товаркам да к безудержной тяге ко сну
гниющей груди рокотание это ангелов песни, поднесите кровавой невесте
невесть сколько аршинов нерусской земли, да атласный ковер Беловодья
работы пропитого мавра Сереги,- "слушай, Батя, ты тресни
а колонку поставь, голытьба эта мне не к лицу" - озирая родные угодья
цыкал зубом златым однорукий Евсей, а на улице стаи собачьих голов
снежные бабы пугаются снежных своих сыновей и снежных ментов, что пуляют
из бластеров снежных в колодец Берилл, я не чураюсь более основ
забыт, забит, заброшен, огорошен, жид, в кармане жиденько и звездочка сияет
Current Mood:
chipperCurrent Music: Death In June - Hand Grenades And Olympic Flames