satory66's Journal

Итак, малана. Я провел три сумасшедших дня в этом проклятом месте.
Долина Парвати, сама по себе, несколько озадачивает своей неприязнью к местной бэкпакерской братии, а тут еще эта дьявольская деревня. так вот, дабы попасть в малану, следует проползти по скалам, абсолютно ирреальными горными тропами, более двух с половиной часов. Дорога опасна, тропа извилиста, шум горной реки через некоторое время становится адской машиной, способной свести с ума даже самого бывалого путника. Добравшись наконец, оказывается, что
так как в самой деревни не остановиться , следует подняться еще выше, там где жилища неприкасаемых. жители деревни почитают любых пришельцев за неприкасаемых, не разрешается прикасаться к их искорежанным телам Кшатриев из секты такуров, не разрешается также прикасаться к их вещам, домам, козам, дороге и так далее, провинившегося жестоко накажут; и я бы не стал шутить с жители деревни малана. Посреди деревни огромный храм злого бога Джамлу, я знаю - в индуистких храмах его сторонятся брахманы, ибо происхождение сатанисткого божка туманно. в малане его почитают как творца, на стенах храма бесчисленные козлиные черепа, странные знаки, атмосфера напряжённая, в воздухе ненависть, жажда крови, Джамлу алчет новых жертвоприношений. жители маланы считают себя детьми бога, потомками, тех немногих воинов Александра македонского, что не убоялись и не отступили, а продолжили реконкисту и закрепили свое бессмертие породнившись с кшатриями, воинами по рождению. жители маланы в следствии многовековых инцестов (а живут они одной большой семью, следовательно детки общие) представляют из себя редких вырожденцев. Дети маланы это маленькие исчадия ада, в их взгляде ненависть, они безмолвны, смотрят на тебя исподлобья, словно ждут чего-то, грязны их одежды, они ходят группами и мне кажется они наделены каким-то дьявольским коллективным разумом, дети страшны. Да, малана это огромный наркокартель, наверное, самый значимый в индустане, здесь производится опиум-сырец, ну и конечно знаменитый "малана-крим", чарас, признаный по праву лучшим в мире. в деревни я был представлен некому шиваисткому бабе, с огромными дредами, в традиционной одежде. При разговоре выяснилось что перед мной англичанин, врач, уже более пятнадцати лет живуший со своим верным псом в малане. Основное его занятие, конечно, если не брать в расчет бесконечные чиллумы, изготовление и дальнейшая реализация чистейшего масла из чараса, уникальный рецепт которого он держит в секрете. Баба взял меня с собой на дальние плантации, где работают непальцы, трут своими натруженными ладонями вневременную ганджу. Баба молчал, мне кажется он уже не совсем человек, скорее некое логическое приложение к своему причудливому чиллуму хитрой конструкции. в полях, я наткнулся на некое существо по имени Шломи, Шломи уже плохо понимал, что есть что и зачем, курение опиума неумолимо
превращало Шломи в имбицилла, говорил он невнятно, сторонился собак, ему казалось что это засланные, шпионы, жителей маланы, следящие за ним. Общение со мной несколько освежило его, увы, так рано увядшие мозги и мы даже по прошествию нескольких дней спустились вместе в Джери и добрались до Кассоля. Но до этого были еще некоторые шероховатости, как то попытки жителей маланы немножко исправить анатомические излишества пришлых хозяев местных "гестхаусов" с помощью ножей и серпов. в следствие чего нас, турье, сгоняли в комнаты и не разрешали высовывать носа, дабы не расстаться с оным. Был еще пространный разговор с местным туристическим энтузиастом. энтузиаст все пытался выяснить мое происхождение, я объяснял ему как мог, на пальцах, по всякому. Наконец, выслушав мои пространные обьяснения, горец изрек нечто, заставившее меня задуматься и ужастнуться. "ты русский, а твоя каста "еврей" и это правящая каста, почти как наша, такур."
Далее Кассоль, затерянный в горах гестхауз, Шломи и еще несколько израильтян, плюс хозяева, все это опиумо-чаросо-курящее, айсид-эмдиэмэй-едящее мессиво. Люди ползают из комнаты в комнату живородящими насекомыми. Среди грязной одежды и остатков съестного они млеют, их мышцы сокращаются в ритме самбы, они глупо улыбаются солнцу и уже давно не о чем не думают. Страх и ненависть в Лас-вегасе и никак иначе. Иногда на Шломи находить что-то едко метафизическое и он начинал музицировать на огромной дарбуке, распевая грустные, полные немецкого романтизма, языческие гимны, на одному ему понятном языке. завтра- Дхарамсала.