Кросспост с форума Эквадорского конкурса. Там Просветлённая Лошадка проводила опрос: «Что Вы больше всего ненавидите в чужих рассказах, которые вынуждены внимательно читать на конкурсах?»

Собственно, я публикую это не для того, чтобы затеять дискуссию, а чтобы озвучить свою позицию. Она, спасибо моей привычке фильтровать публичный базар, оказалась выражена на удивление адекватно, даже при общей моей на тот момент раздолбанности.

Варианты ответов были следующие:

- убогий язык;

- глупый сюжет;

- логические нестыковки;

- неумелое морализаторство;

- неоправданная жестокость;

- попытки разжалобить;

- что-то ещё (указать).

Мой ответ звучал так:

«"Что-то ещё".

Строго говоря, больше всего в конкурсных рассказах бесит плагиат. Но, допустим, по умолчанию подразумевается, что рассказы оригинальны.

Тогда ответ всё равно «что-то ещё», а именно:

1. Бессмысленность написанного. Подавляющее большинство рассказов я отправляю фтопку просто потому, что это рассказы ни о чём. И, надо признать, что поступаю я подобным образом не только с конкурсными текстами, но и с текстами вообще.

Могу и глазом не моргнуть, увидев попытки разжалобить меня (а в отдельных случаях и разжалоблюсь непринуждённо); могу с лёгкостью простить логические нестыковки (бывает у всех, особенно при высокой смысловой плотности произведения); могу без зазрения совести поставить в топ рассказ, полный неумелого морализаторства (не вопрос, особенно если мораль очевидно выстрадана); могу, скрипя зубами, закрыть глаза на убогий язык (бывает такое, да, редко, но бывает).

Что такое «глупый сюжет» и «неоправданная жестокость» в отрыве от контекста повествования, я понятия не имею. Я понимаю так: если текст наполнен смыслом, то оправдано в нём всё. В том числе и жестокость. Другое дело, что неумелый автор может заиграться и дополнительно акцентировать внимание на жестокости (как вариант, а в принципе же — на чём угодно), но это уже вопрос тренировки, и при прочих равных я предпочту неопытного, но мыслящего самоучку самовлюблённому профессионалу, который мыслить не желает, а желает только демонстрировать публике техничность своего письма.

То же самое с сюжетом: глупый сюжет в умном рассказе — это оксюморон. Сюжет может быть криво прописан, но это опять же следствие авторской неопытности, которая простительна.

Бессмысленность же не прощаю ни при каких обстоятельствах.

2. Умничанье. Что это такое, описать позитивно затрудняюсь (негативно же описывается легко: это антитеза уму). Но вот, к примеру, частный случай: говоря очевидное, автор пытается убедить нас, что он сделал открытие. Ещё пример: полуграмотный «про заек» где-то что-то вычитал и теперь с упоением развивает чужие идеи, нимало не заботясь о контексте, из которого он их выдрал.

Умничанье, строго говоря, я в отдельных случаях простить могу. Если рассказ написан, допустим, подростком, который лишь начинает осмысливать реальность (а это, как правило, видно по косвенным признакам в большинстве случаев), иной раз имеет смысл сделать скидку на возраст и выдать топ авансом. Но такие случаи редки».

Результаты опроса, между прочим, очень показательны. Шестьдесят процентов назвали «убогий язык», и многие комментаторы говорили, что если язык кривой и корявый, то «до всего остального уже не доберёшься».

Распространённое мнение.

А я, вот, всё «Ночь внутри» с прошлого Эквадора и «Лицо во тьме» с весенней Грелки вспоминаю. В этих рассказах языка… плохо там с языком, мягко выражаясь. Вот только почему-то «Ночь» из десяти текстов смогли переплюнуть только три, а «Лицо» из пятидесяти или около того — вообще ни один. Это я, естественно, собственное мнение выражаю, и чужое меня в данном случае не волнует.

А ещё надо заметить, что чем дольше я редактирую (в том числе и всякую херню), тем лояльнее отношусь к языковым проблемам автора и тем строже оцениваю общую «боеспособность» текста.

О чём он? О чём, чёрт его возьми?

Где она, Смерть? Где её победа?

Одна из моих самых любимых книг называется «Обряд перехода». Её написал некто Брайан Стэблфорд, и читать её (по крайней мере, на русском языке, оригинала у меня нет) без слёз вообще невозможно. Восемь лет читаю — восемь лет плачу. Но читаю. Вот и говори после этого, что шедевр должен быть стилистически безупречен.

С другой стороны, я заметила вот какую интересную вещь. Чем лучше автор знает, что он хочет сказать, тем строже и логичней его стилистика. Читая того же Стэблфорда, я всякий раз поражаюсь: при всей общей корявости речи, его стиль нельзя назвать многословным. В «Обряде перехода» почти не найдёшь эвфемизмов; повторы слов отнюдь не ужасают (они оправданы ходом рассуждений); лексическая бедность не вызывает отторжения (она, как ни странно, тоже оправдана: повествование ведётся от лица девушки, не обременённой гуманитарным образованием). Стиль, если его причесать и избавить от ненужного барахла, вроде обилия причастий (чисто английская фишка) и нелепо расставленных наречий (из той же оперы), оказывается попросту лаконичным, сухим, но — авторским, где за каждой фразой — мысль.

Смешно сравнивать, но всякий раз, как я беру в руки «Обряд перехода», мне вспоминается Тургенев, холодная логика, лаконичность и стилистическая сухость которого претили многим и многим.

Мне просто жаль, что люди в большинстве своём не видят за коряво слепленными или просто сухими строками глубокий и вдумчивый анализ мира, в котором творит и которым дышит автор. По-моему, главная беда человечества — это судорожная приверженность форме, которая, ставши фетишем, начинает вытеснять содержание.

Кто-нибудь где-нибудь видел переиздание Стэблфорда в приличном переводе?