У моей самой старой подруги...
У моей самой старой подруги тонкая талия и рыжие волосы в модельной стрижке. Из-за этой прически и особенного выражения глаз ее часто принимают то ли за француженку, то ли за уроженку дымного Глазго. У нее маленькая родинка в уголке губ, она вице-чемпионка области по бегу. От этого она похожа на злодейку из фильмов про Бонда семидесятых годов. Еще у нее есть бывший муж и женатый любовник, и она может говорить со мной о железо-бетонных конструкциях и стадиях твердения портланд-цемента.

Моя вторая самая старая подруга умна, как сатана, но этого заметить нельзя, потому что у нее жемчужная улыбка принцессы Дианы и ее застенчивая челка. Она любит автомобили и умеет с ними обращаться; впрочем, она как-то попала в аварию, и все удивились. Потом оказалось, что это голубь на полной скорости залетел в радиатор - его тоже тянуло к ней. От нее пахнет медом и пачули, и она каждую неделю играет на улице в футбол, особенно в снег.

Моя другая подруга - тоже блондинка, но другого типа: на полпути от Ренаты Литвиновой к Мире Сорвино, а может - положительная героиня из старых ковбойских фильмов, один неодобрительный взгляд которой заставляет героя исправиться. Ее длинные платиновые волосы невероятны на ветру. Она серьезно изучала и метаморфные породы, и вулканические, и по цвету коралла может сказать, из какого он моря. Еще она держала в руках Фаберже и Позье, но потом ушла в прессу. Скоро, наверно, начнет курить, а зря. В фильмах Хичкока такие втыкают в предпоследнем кадре нож в печень злодея.

У следующей моей подруги - шелковистые рыжие волосы опьяняющей длины. Ее запястья аристократически узки, а ноги бесконечны. У нее умные глаза старого развратника Вольтера, но этого многие не замечают - слишком пушисты ресницы. Когда она говорит, мужчины срывают свои камзолы и подбитые мехом плащи, устилая дорогу перед нею, лишь бы ее точеные благородные ступни не коснулись слякоти столицы. Я же люблю ее и когда она молчит. Ей нравится Чехов, Тургенев, оральный секс, Бертолуччи, она любит маленькие быстрые коктейли и своего мужчину.

У другой моей подруги четко очерченный рот Валентины Серовы или Риз Уизерпун. Она улыбается так, будто сидит прямо на спине у дельфина, под теплым веселым солнцем, а вокруг все наполнено солеными и свежими брызгами волн. Она любит ирисы, свой макинтош и переживать, ее работу по садам императорской России эпохи модерна я дочитала недавно. На день рождения она обещала подарить мне вибратор. Она - очень добрая, когда я буду душить своего врага, подержать его ноги, чтобы он не брыкался, я попрошу именно ее. Она - самая счастливая из всех.

А что я? Я ниже каждой из них на полголовы, а то и на целую, запястья у меня сильные, а рука - тяжелая, комсомольская. Я хочу быть похожей на Сигурни Уивер, а оказываюсь похожей на Клару Лучко. Родинка у меня на правой груди и в компаниях я почти всегда молчу. У меня нет ни бывшего мужа, ни женатого любовника, ни автомобиля, ни платиновых волос, ни любви к Бертоллучи и даже нет вибратора - но вы знаете, я все время офигительно счастлива.
Это, наверно, гормональное.