Кричалки и вопилки, или Как меня приняли за погромщицу.
Упражнения мне распечатали на типографских оборотках А3. В метро, прежде чем развернуть эти простыни и начать читать мои экзерцисы, я огляделась вокруг. Напротив сидел потрясающе харизматический мужчина лет под тридцать, напоминающий милого Renderer'a: с огромными карими глазами, в которых мудрость и сила царя Соломона. От таких глаз я теряю самоконтроль. Потрясающие черные брови, и стрижка - как черный бархат... Так и хотелось погладить...

Но поскольку я еще мае дала себе торжественное обещание не строить глазки красивым брюнетам лет под тридцать, я скромно уткнулась в свои распечатки.
Для понимания ситуации надо учесть, что одеваюсь я так, что по мне видно, что дед моего деда служил в казачьем конвое Николая II: папаха (кубанка), пальто вразлет шинелью, много алого, лицо строю под Клару Лучко и молодую Мордюкову. Так что мне только шашки не хватает. Такой махровый национализм.
Сижу я, читаю листы. Там упражнения по-немецкому, который действует на меня, как Фейри на жирную сковородку, поэтому - читаю с лицом убийцы. С глубокой, непередаваемой ненавистью на лице. Со страданием.
Тут поднимаю голову, и вижу, что этот очаровательный мужчина, который до этого, честное слово, сам уже намеревался строить мне глазки, смотрит на меня теперь, как на мокрицу, как на убийцу своих детей. Почему? Почему?!! Неужели он так любит немецкий, что его оскорбило мое отвращение к языку Шиллера и Гете?

Он встал и ушел.
Потом выяснилось, что на обороте моих упражнений, на всю ширину А3 было напечатано:
"ЛИКУЕТ ИЕРУСАЛИМ
И ПЛЯШЕТ ТЕЛЬ-АВИВ!
ЧТО ОЗНАЧАЕТ АХ-ПУРИМ?
НАРОД ЕВРЕЙСКИЙ ЖИВ!!!!"