Несбывшийся Ельцин 
Поезд ушел...
Примерно
десять лет назад, 9 августа 1999 года, на российских телеэкранах возник
президент Борис Ельцин – уже выдыхающийся, постаревший, явно закатный.
Он заявил, что своим преемником видит некоего Владимира Путина –
тогдашнего директора ФСБ. Именно в тот день и был основан ключевой
институт нынешней суверенной российской "демократии" – институт
преемничества. Я хорошо помню реакцию многих (и свою собственную) на
этот финальный ход Ельцина. Смех. Мол, совсем старик из ума выжил: ну
кто проголосует за какого-то блеклого лубянского чиновника, тихо
копошащегося в фекалиях своей крайне специфической профессии?
Признаюсь,
я ничего не смыслил в ордынско-византийском механизме государства
российского. Да и о нашем населении (произнести слово «народ» язык не
поворачивается) я был явно завышенного мнения. Минул
всего месяц после, казалось бы, провального заявления Ельцина – и
прогремели взрывы жилых домов в Москве и Волгодонске, прошли знаменитые
"антитеррористические учения" в Рязани. Тут-то и началась вторая
чеченская война, удачно совпавшая с выборами в Госдуму. И блеклая
лубянская моль на глазах превратилась то ли в державного двуглавого орла, то ли в змея горыныча…
Но
я сейчас не о Путине, я о Ельцине. Заявлением от 9 августа 1999 года он
декларировал провал своей исходной антиимперской и антисоветской
позиции. Именно с этого момента наметился поворот к неосовку,
торжествующему сегодня. Начав вроде бы с антикоммунизма, Ельцин в итоге
сдал власть чекистам – в обмен на гарантии своей личной безопасности.
Начав было с проектов перестройки постсоветского пространства, Ельцин
капитулировал перед империей. В память о знаковом выступлении Б.Н.
предлагаю вниманию читателей небольшую главу из своей работы «Русский Передел: Национал-демократия как проект» (часть первая, часть вторая).
<…>Национал-демократия — это первое в российской истории преодоление государственного фетишизма с позиций русского национализма. Национал-демократия
стремится к понижению роли государства путем развития народного
самоуправления всех уровней, расширения прямой демократии, создания
"вечевых" структур, которые смогли бы стать реальной народной
альтернативой существующей бюрократии. Кроме того, национал-демократия
выступает за формирование армии на добровольной основе.
И,
конечно же, мы — против диктата и самого существования имперского
центра, где бы таковой ни возник. Империя "заморозила" русских в
состоянии некой безликой этномассы. Поэтому мы за русский регионализм
как непременное условие нормального национального генезиса русского
народа, его "разморозки" на уровне региональных субэтносов. Пусть, как
говорится, расцветет сто цветов! Речь идет о возникновении целого ряда
Русей, в которых начнется процесс формирования нескольких русских
буржуазных наций. Не исключено, что в дальнейшем они обретут особые
имена, оставив понятие "русский" для обозначения своей общности, в
качестве исторического маяка. Эти Руси могли бы образовать
Конфедерацию, цивилизационно ориентированную на Европу (кто-то
предложил назвать этот проект "Русская Европа"). Только так может быть
завершен демонтаж постсоветского пространства, начавшийся на заре
1990-х годов.
Сейчас в авангарде этого процесса идет оранжевая
Украина. Но, повторяю, завершить его — бескровно, исторически
обоснованно и исторически перспективно — способен только новый русский
национализм, русская национал-демократия, поскольку наше антиимперство
исходит из жизненных интересов русского большинства населения России.
Свободная от удавки федеральной и местной бюрократии, от диктата
паразитарного центра и засилья этномафий, опираясь на огромный
творческий и деловой потенциал народа и взаимопомощь, Русская
Конфедерация, несомненно, займет достойное место в цивилизации
"Богатого Севера".
В далеком феврале 1990 г. Борис Ельцин,
выступая в Уральском политехническом институте, заявил: " …в составе
РСФСР после референдума могут образоваться семь русских республик:
Центральная Россия, Северная, Южная, Поволжье, Урал, Сибирь, Дальний
Восток" (см. "Русская мысль", 16 февраля 1990 г., Нью-Йорк).
Вот
кто, оказывается, впервые провозгласил идею самоопределения русских в
России, которая сегодня на всех политических уровнях и во всех
политических лагерях воспринимается как необсуждаемая ересь! Так
думал и говорил ранний, революционный Ельцин, стремившийся порвать не
только с советским наследием, но и с имперской "кармой" в целом. Это
был национал-демократический Ельцин, столь пленивший своим русским
антикоммунизмом писателя Виктора Астафьева. Этот Ельцин не нашел
понимания и поддержки у т.н. патриотических сил. Именно патриоты стали
главными критиками антиимперской позиции раннего Ельцина, которая
шельмовалась ими как "антирусская". Проект семи русских республик не
вызвал воодушевления и у т.н. "демков", старавшихся вообще не замечать
наличие русских в России.
В итоге возможность
национал-демократического решения русского вопроса была упущена. В
конце концов, Ельцин начал неуклонный дрейф в сторону имперской
реставрации, что в итоге привело к бессмысленной и кровавой Чеченской
войне, совершенно ненужной русскому народу, равно как и сама Чечня
вкупе со всем Северным Кавказом. Этому Ельцину, завалившему Грозный
трупами русских парней и воздвигшему в столице византийский "самовар"
храма Христа Спасителя, патриоты аплодировали. В результате вместо
шанса на собственную историю русские получили пошлую
православно-совковую державность; начав с антисоветизма и русского
"сепаратизма", Ельцин закончил выдвижением чекиста Путина с его
"вертикалью власти" и "единой, неделимой Россией". Если русским
националистам и есть за что не любить Бориса Ельцина, так это не за
развал Империи, а за то, что он сохранил ее базовую часть, ее исходный
плацдарм, реторту реванша — Российскую Федерацию.