Белинский: груз «200»
11
июня – 200-летие Белинского, которое явно «зеркалится», аукается с
позапрошлогодним 200-летием Гоголя – главного оппонента Виссариона
Григорьевича. Однако если гоголевский юбилей худо-бедно прозвучал в
России, и даже стал на некоторое время ключевым элементом имперской
антиукраинской пропаганды, то 200-летие основателя русской литературной
критики отмечено пока лишь фильмом Александра Архангельского на
телеканале «Культура». Белинский, похоже, не нужен сегодня никому: ни
нынешней власти, по меркам которой он – опасный идеалист, ни демократам,
ни патриотам-охранителям. Нередко можно слышать, что «из-за таких, как Белинский и Некрасов, мы и получили всех большевичков, весь этот ужас и так далее».
Конечно,
доля правды в таком утверждении есть. Однако если Белинский и другие
интеллигенты повлияли на формирование большевизма в его нигилистической,
ленинской составляющей, то российские правые, консерваторы, следуя всей
традиции российской государственности, готовили имперскую, сталинскую
компоненту большевизма. И трудно сказать, что весомее. Вот известные
пассажи реакционера-классика Константина Леонтьева:
«Иногда
я думаю, что какой-нибудь русский царь станет во главе
социалистического движения и организует его так, как Константин
способствовал организации христианства. Но что значит „организация“?
Организация значит принуждение, значит благоустроенный деспотизм, значит узаконение хронического, постоянного, искусно и мудро распределённого насилия над личной волей граждан... И ещё соображение: организовать такое сложное, прочное и новое рабство едва ли возможно без помощи мистики…».
«Чувство
мое пророчит мне, что славянский православный царь возьмет когда-нибудь
в руки социалистическое движение (так, как Константин Византийский взял
в руки движение религиозное) и с благословения Церкви учредит
социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной. И будет
этот социализм новым и суровым трояким рабством: общинам, Церкви и
Царю».
Удивительно ясное
пророчество о «симфонии» сталинского Кремля и Московской патриархии.
Недаром его вдохновенно цитируют все православные сталинисты, от
покойной Т. Глушковой до В. Карпеца. Им невдомек, что после
исторического опыта ГУЛАГа и Голодомора апеллировать к этой части наследия К. Леонтьева немыслимо, я бы даже сказал преступно.
Белинский
в отличие от Леонтьева не являлся апологетом кнута – вот что видится
крайне важным в свете опыта российского ХХ века. Белинский был яростным
обличителем всей той культурно-государственной традиции, которая позднее
увенчалась ГУЛАГом и колхозным рабством – и в этом огромная
историческая правота Белинского. Несомненно, он морально победил в споре
с российскими консерваторами – об этом вопиют кости миллионов убитых и
замученных.
И что особо важно (и страшно), Белинский актуален и сегодня, актуален до буквализма. В своей позапрошлогодней статье «Гоголь: груз ”200”» я приводил фрагмент из его знаменитого письма к Гоголю: «Ей
(России) нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы
(довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства
человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе,
права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и
справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо
этого она представляет собою ужасное зрелище страны, <...> где,
наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и
собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только
огромные корпорации разных служебных воров и грабителей». Если это не фотопортрет путинизма, то что?? А ведь написано в 19-м веке, а нынче 21-й...
Белинский
невостребован, ибо сейчас, говоря словами из его письма к Гоголю, время
очередных «проповедников кнута, апостолов невежества,
поборников обскурантизма и мракобесия, панегиристов татарских нравов». В
своей юбилейной статье о Гоголе я уподобил Николая Васильевича эдакому
грузу «200», с которым официозная Россия мается на протяжении полутора
веков: «…и бросить неудобно, и доставить по адресу страшно: что
скажут?..». Однако в не меньшей, а возможно и в большей степени это
относится к оппоненту Гоголя, Белинскому. Характерно, что оба они
фатально сгорели в огне болезни один за другим, с разницей лишь в
несколько лет. Гоголь смирился и принял российский «византизм»,
Белинский его не принимал и не принял, но оба они, в конечном счете,
стали жертвами России, ее черной «кармы». Так аукаются эти странные
200-летия, заплутавшие в тумане безвременья...