Алексей Широпаев

Георгий Федотов. РЕСПУБЛИКА СВЯТОЙ СОФИИ

Cтатья замечательного русского мыслителя, христианского демократа Георгия ФЕДОТОВА (1886-1951).
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
File:Fedotov G P .jpg

Георгий Петрович Федотов

Республика Святой Софии.

В 1917 году пала в России последняя самодержавная монархия православного Востока. Ее предшественница и недосягаемый образец, Византия, погибла еще в 1453 году. Теперь уже нет ни одного православного государства с самодержавно-теократической идеологией. На Балканах утвердилась атеистическая тирания новейшего типа, за исключением Греции, маленького островка конституционной свободы, уцелевшей от XIX века. Но если погибли все самодержавные царства, то не погибла их идея, разделяемая пусть немногими, но страстными последователями.

Замечательно, что в России в последнее трагическое царствование, византийское теократическое сознание пережило свой мрачный расцвет. Монархия хотела быть не только неограниченной, как западный абсолютизм, уже отошедший в историю. Она хотела быть живой носительницей воли Божьей на земле, средоточием вселенской православной церкви - словом, теократией. Таково было сознание самого несчастного царя, царицы и целого ряда церковных деятелей: митр. Антония, еп. Феофила, Гермогена и других. После революции Карловацкий собор 1931 года, правда, больше под влиянием мирян, утвердил этот теократический «догмат»: нет церкви без царя, и царя самодержавного. И сейчас встречаются не только в церковных, но и в светских газетах эмиграции попытки связать живой и вечный организм церкви с политическим мертвецом, с призраком погибшей Византии.

Здесь не место входить в богословские споры с защитниками этих теорий. Я хотел бы предложить широкому кругу читателей не более как историческую справку, показывающую, во-первых, что православная церковь могла жить веками без царя, и, во-вторых, что она могла жить и в республике, и что именно в одной из республик она осуществила теократию, параллельную теократии монархической.

Дело идет о вещах нам близких, о нашей собственной родине. Беда лишь в том, что господствующее течение русской историографии, даже либеральной (Соловьев, Ключевский), настолько было подавлено фактом «московского царства» как создателя Российской Империи, что Москва заслонила собой все предшествующие пять веков древней жизни, несравненно более богатых культурой и духовной жизнью.

Как известно, венчание на царство великого князя московского произошло лишь в XVI века (1547). Когда-то Василий I, сын Донского, говорил: «У нас есть церковь, но нет царя». И хоть патриарх Константинопольский поучал его: «Невозможно иметь церковь и не иметь царя», - но эта византийская точка зрения находила немного сторонников на Руси. В самом деле, по византийской теории вселенского царства, все христиане в мире должны быть подданными одного императора. Все православные народы были его вассалами. Русские князья были пожалованы званьем стольников византийского двора. Понятно, что на Руси не считались с этими теориями, унизительными для национального сознания, и ни один греческий митрополит на Руси не смог проводить их серьезно. Для наших предков греческий император был только идеальным центром христианского мира, как греческий (германский) император «оставался таким для Франции и Англии. С другой стороны, никто другой не мог притязать на его место. Хотя литургика церкви была пронизана византийскими теократическими идеями и отголоски их слышались и в церковных поучениях, ни один из русских князей не притязал на самодержавную власть. Князь был ограничен разнообразными общественными силами: вечем, боярством, епископами. Для церкви это положение создавало слишком большие преимущества, особенно духовные, чтобы она стремилась разрушать собственную свободу. Обиженный князем епископ искал суда у митрополита Киевского. Киевский митрополит, назначавшийся в Византии, был подсуден только патриарху константинопольскому. Вот почему он, и не играя активной роли в политике, стоял высоко над местными силами, даже над князем. Недаром один из митрополитов XII века мог говорить киевскому князю: «Мы поставлены унимать вас от кровопролития».

Иначе, чем в княжеских волостях, сложились отношения между церковью и государством в Великом Новгороде.

Но, прежде всего, нужно отвыкнуть от ходячего представления, что Новгород - это один только город со своей округой, и что, следовательно, говоря о Руси, можно обойти молчанием его исключительную судьбу. Территория Новгорода была огромна: под его властью и правом жила вся Северная Русь, вплоть до Урала, и даже захватывая край Сибири. Даже после поглощения Москвой всех княжеских уделов, владения Новгорода были обширнее московских. Правда, большая часть этих земель были пустыни, леса и тундры, населенные инородцами, среди которых были вкраплены поселки русских колонистов. Но на Западе Новгороду принадлежало немало значительных городов: Торжок, Ладога, Старая Руса, некогда и сам Псков. Здесь выросли и знаменитейшие русские монастыри: Валаам, Соловки, Кириллов, Ферапонтов на Белом озере. В истории русского искусства средних веков (XIII-XV) Новгороду принадлежит первое место. Здесь сформировался и в наибольшей чистоте сохранился велико-русский тип, вдали от татарской неволи и крепостного рабства. Здесь и сейчас фольклористы находят лучшие песни и былины, старинные костюмы и интереснейшие памятники деревянного зодчества. И, наконец, Новгород, торговавший с Ганзой, был главным на Руси окном в Европу. Прорубая вторично это окно, царь Петр сознавал, что он возвращает Россию на старые новгородские рубежи. Новгородский князь Александр, победитель шведов и немцев, должен был стать ангелом новой западнической Империи.

Словом, Новгород не курьезный нарост на русской жизни, но наиболее русское в ней явленье, наиболее чистое от татарской примеси, и с тем, как будто, таившее в себе возможности будущего свободного и культурного развития.( Read more... )