Одним
из самых деликатных, но и ключевых вопросов по-прежнему остается
вероятность в России очередной революции. Чертовски любопытно, как
поживает наше древнее проклятие — слепая и отчаянная смута, периодически
разрывающая русскую жизнь в клочья? Началось ли уже ее движение вверх
из глубины той исторической бездны, где она имеет обыкновение дремать
век-другой?
Судя по множеству примет, это движение все же началось, и Россию ожидают сюрпризы.
Дело
даже не в пещерности нашего общественного устройства, не в абсурдной
прогрессии госпоборов и количестве иждивенцев, которых каждый россиянин
теперь вправе вписывать в свою налоговую декларацию (в графе «иждивенцы»
можно смело и пофамильно указывать весь состав правительства, Госдумы,
Совфеда, РПЦ, а также бесконечных астаховых-милоновых).
И
даже не в том, что гротескный босховский наборчик из
лаховых-исаевых-чаплиных и т.д. уже десантировался с полотен старого
голландца, захватил современную реальность и начал ее корежить,
переделывая под привычное для себя Средневековье. Зашкаливающая
карикатурность чиновничества — лишь первые малые пузырьки, лишь примета
шевеления исторических бездн, расступающихся под напором вздымающегося
из них монстра революции.
Этот фактор не следует переоценивать. Опасность в другом.
Следует
помнить, что наша революция отличается от любой другой своей
исключительной легкостью и выгодностью. Есть и еще один неприятный
секрет русской смуты. Дело в том, что она в принципе конструктивна.
В
последнее время понятия «смута» и «революция» принято употреблять
только в негативном смысле. Но вряд ли это справедливо, учитывая большой
социально-гигиенический потенциал данных явлений. Заклинания о том, что
некий «лимит на революции для России уже исчерпан», и вовсе
бессмысленны. Они равноценны забавной попытке противопоставить молитвы
закону гравитации. Ведь революция — это острое социальное воспаление,
возникающее естественным образом. Оно не подчиняется ничему, кроме себя
самого и дрожания тех бездн боли, страха, обид, разочарований и злобы,
которые его порождают.