О едином учебнике истории Острые проблемы с созданием такого учебника – это, прежде всего, проблемы кризиса имперского сознания. Противоречие налицо. Империя требует такой учебник. А имперское сознание, которое должно лечь в его основу, уже почти распалось.
Оно
практически рухнуло еще к 1917 году. Идеи украинской незалежности,
независимости Финляндии, Польши, Прибалтики, Беларуси, Закавказья,
громко заявившие о себе тогда, появились не в одночасье и не на пустом
месте. Большевики на какое-то время спасли, реанимировали имперское
сознание, установив компромиссную и уязвимую форму империи в виде союза
республик. Кстати, показательно, что в конце концов советская
историография в целом восприняла схему поступательного имперского
развития, созданную монархистом Карамзиным.
Ельцин оказался
неспособен положить начало постимперской истории. В итоге путинизм стал
очередной попыткой искусственно продлить историческое существование
империи.
Именно искусственность, нежизненность – это первое, что
бросается в глаза при знакомстве с идеей единого учебника истории,
призванного по замыслу власти укрепить «многонациональную Россию».
Однако если и в былые времена, несмотря даже на советский идеологический
пресс и аппарат подавления, у всех народов империи имелась своя
историческая правда, то теперь поезд ушел гораздо дальше. О каком едином
учебнике можно говорить, скажем, для русских и чеченцев, или для
русских и народов Сибири, сопротивлявшихся русской колонизации? Взятие
Казани – с точки зрения империи благо, с точки зрения татар –
национальная катастрофа. Примирить эти позиции уже невозможно. Правда
татар, якутов и др. народов полностью легализовалась в течение 90-х гг. и
затолкать ее обратно в подполье не получится.
Я уж не говорю об
отсутствии консенсуса в отношении ряда исторических периодов и событий,
таких как эпоха Ивана Грозного, Октябрьский переворот и советские
времена (прежде всего сталинские).
Власть пытается реанимировать
имперское сознание, стремясь навязать народам России универсальную
историческую схему, искусственную и мифологизированную. Насколько это
неблагодарная задача видно уже сейчас. Тупик с созданием единого
учебника истории – это очень серьезный симптом. Симптом того, что
империя себя изжила. Она уже не в состоянии себя обосновать и оправдать
исторически.
В формате СССР имперское сознание рухнуло в
августе 91 года. Даже в Украине идея исторической «общей судьбы» уже
почти изжита. В формате РФ имперское сознание продолжает агонизировать в
течение последних 20 лет – во многом, благодаря административным и
пропагандистским усилиям центральной власти. Но и здесь оно медленно, но
верно умирает естественной смертью. Тема единого учебника истории лишь
еще более выявляет этот процесс, делает его предметом общественного
обсуждения.
Особая тема: русские и окончательный крах имперского
сознания. Тут возникает важный вопрос: по-прежнему ли для русских
(великороссов) имперское сознание равнозначно идентичности? Лишившись
этого сознания, не зависнут ли русские в эдакой внеисторической пустоте?
Такая опасность есть, поскольку «имперские
народы исчезают вместе с самой империей, ибо имперский принцип
выступает для такого народа стержневой формой культурной
самоидентификации, в то время как другие формы (национальная,
конфессиональная) носят подчинённый и не развитый в собственном качестве
характер».
Выход один: если русские не хотят исчезнуть вместе
с империей, они должны перестать быть имперским народом. Возможно,
предстоит проститься и с нынешней русской идентичностью, поскольку она
является результатом московского "собирания земель" и инструментом
имперской политики. Этот процесс уже наметился: мы видим, как происходит
отказ от единой русской идентичности в той же Сибири. Короче, о чем я
уже говорил, требуется регионализация не только России, но и самого
русского народа, его самосознания. В противном случае нынешняя русская
идентичность, отягощенная имперскими мифами, будет всякий раз
воспроизводить империю, регенерировать определенный тип власти и
государства.
Так что нужен не единый имперский учебник истории,
а множество региональных учебников, которые вооружили бы регионы новыми
историческими и культурными смыслами. Вот подлинно творческая задача для историков: готовить нас всех жить после империи.