боевые роботы
людоеды и некрофаги
охуенно!
20 most recent
Thu, Feb. 21st, 2013, 05:57 pm
Ломтевоз, хуле
боевые роботы
людоеды и некрофаги
охуенно!
Fri, Feb. 1st, 2013, 05:23 pm
всегда рядом
идёшь на кухню
а они тебе ласково
смотрят в правое ухо
Thu, Oct. 25th, 2012, 04:13 pm
тут некоторые спрашивали
пару раз
отвечаю:
абсолютно откровенно
не стесняясь
подрочил
Sun, Oct. 7th, 2012, 01:13 am
Владимир Сорокин / "Член Партии"
---
К северной стене пробились к вечеру. Коксов опустил кирку, уселся на камень, вытер лоб тыльной стороной ладони, улыбнулся застенчиво.
-Оксана Евгеньевна, можно закурить?
Оксана Свириденко поправила волосы; ее сиськи, выглядывающие из выреза топика, завязанного узлом в районе пупка, белели в свете факела. Коксов отвел глаза.
-Курите, Леонид Романович.
Коксов достал сигареты, закурил.
-Оксана Евгеньевна?
Свириденко оторвала глаза от испещренной иероглифами стены и посмотрела на напарника.
-Как вы думаете, это все правда?
-Что правда?
-Ну, что рассказывают про него?
Оксана усмехнулась, дотронулась рукой до изображенного на стене фаллоса.
-Леонид Романович, вы же сами знаете, что неправда.
Коксов почесал бороду.
-Да, знаю. Однако, они же в него верили, как в божество. Неужели, вы не испытываете ни малейшего трепета, находясь здесь, у его гробнице? А, Оксана Евгеньевна?
Свириденко, казалось, задумалась.
Коксов затянулся сигаретой, разглядывая барельеф на стене.
Это было нечто древнеегипетское, а вместе с тем, с изрядной примесью сталинского ампира. Люди с головами птиц перемежались с пятиконечными звездами, и пышнотелыми колхозницами, точно младенцев, держащими на руках снопы пшеницы. Барельеф изображал процессию, направляющуюся к пирамиде, увенчанной кремлевской звездой. Кроме птицеглавов и колхозниц, в процессию входили весталки храма Амона в широких и длинных (до пят) одеяниях, оскопленные юноши (голый низ, сверху — костюмчики воспитанников суворовского училища), сакральные проститутки, одетые, как героини фильма «Интердевочка» и с соответствующими прическами, горгонообразные старухи, несущие в левых руках собственные непричесанные, сморщенные головы, благообразные старцы с длинными любовно расчесанными бородами, и эрегированными членами, к которым припали головами люди в военной форме, евреи - гермафродиты, несущие на руках иссеченное дамасскими клинками тело Ясира Арафата, карлики с распоротыми животами, в которые вставлены электрические экономичные лампы в 100 ватт. За пирамидой - сидит некто, чье лицо скрывает пятиконечная звезда, однако, над звездой видна головка исполинского члена, с воткнутым в каналец свернутым трубочкой Планом Расширения Московского Метрополитена за 1976 год. Некто обнимает пирамиду таким образом, что на ребрах пирамиды видны его ладони, а у подножия, - крупные босые ступни с испещренными грибком ногтями.
Что-то пробежало по руке, Коксов невольно вскрикнул.
Жук-скарабей.
-Ах же дрянь ты этакий.
Леонид Романович сбросил жука на каменный пол и раздавил. Поднял глаза на Свириденко.
-Оксана Евгеньевна.
Женщина встрепенулась.
-А?
-Вы мне так и не ответили.
-Простите, Леонид Романович, я … я отвлеклась. О чем вы спросили?
-Я спросил, Оксана Евгеньевна, - несколько обиженным тоном сказал Коксов. - Испытываете ли вы трепет, находясь у гробницы Члена Партии?
Оксана Евгеньевна засмеялась, обнажив ряд белоснежных зубов.
-Леонид Романович, о каком трепете вы говорите?
Коксов отчего-то смутился.
-Ну, как же, все-таки божество, на него полстраны молилось...
-Ах, вот вы о чем.
Оксана Евгеньевна полезла в подсумок, вынула фотоаппарат.
-Нет, Леонид Романович, такого трепета я не испытываю. Все-таки Член Партии — мертвое божество.
Она усмехнулась.
-Да, мертвое. Но трепет исследования, который, вероятно, испытал Шлиман, я ощущаю. Давайте, однако, работать, Леонид Романович.
Свириденко принялась фотографировать барельеф.
Оксана Евгеньевна соврала Коксову, которого всегда считала человеком, как минимум, недалеким, а то и просто глупым.
Она испытывала не только исследовательский трепет.
Свириденко сфотографировала фаллос, повернулась к Коксову.
-Леонид Романович, - ее лицо стало строгим до сердитости. - Пора.
Коксов потянул фаллос, легко скользнувший вниз, точно был выполнен не из камня, а из металла, и регулярно смазывался. Над рычагом надпись на древнеегипетском: «Не гнушайся».
Свириденко дышала тяжело, ее сиськи вздымались, на коже выступили капельки пота.
В подземелье до поры до времени было тихо, но затем послышался скрежет камня, похожий на урчание тасманийского дьявола. Стена с барельефом медленно поползла вверх. Посыпалась пыль.
Коксов чихнул, Оксана Евгеньевна натянула на лицо свитер.
Стена поднялась до потолка, замерла. Сережет прекратился. Осела пыль.
-Боже милосердный, - охнул Коксов.
Оксана Евгеньевна издала особый звук, знакомый лишь ее мужу, Олегу Аркадьевичу.
Они увидели золотой хуй, покрытый россыпью бриллиантов, торчащий из бронзовой головы Брежнева, узбекские ковры, кавказские кинжалы на стенах; стеллажи, уставленные трехлитровыми банками с этикетками «Огурцы соленые. Производство Крымтеплица» и заспиртованными младенцами, сморщенные тельца которых опутали белые корни лука; статуи совокупляющихся пионеров; статуи совокупляющихся рабочих и колхозниц; статуи совокупляющихся Ленина и Сталина; сырки дружба, все надкушенные, черные от плесени; чучела крокодилов; велосипеды «Орленок» на которые взгромоздились насилуемые футболистами тбилисского «Динамо» карлицы; костюмы космонавтов с самими космонавтами, истлевшими до костей; зарезанные латышскими егерями тридцатилетние девственницы; работники магазина «Елисеевский» в венецианских масках, с весами и счетами в руках, а так же с пучками свежего лука-порея, вставленными в анальное отверстие; студенты-отличники философского факультета МГУ с видами на хорошую работу и отдельную двухкомнатную квартиру в Черемушках; клиторы фригидных работниц КГБ, стимулировавших оргазм во время коллективной оргии на Лубянке; замороженная сперма участников 18 Олимпийских игр в Лейк-Плесиде; отрубленные головы всего актерского состава фильма «Иваново детство»; надутые до критического предела презервативы с разноцветной надписью: «Вставай»; евреи, жарящие на костре печень Солженицына...
Посреди всего этого великолепия стоял золотой гроб, усеянный свежими розами, выращенными юннатами Всесоюзного Детского Лагеря Артек и отрубленными мизинцами швей-мотористок фабрики «Ударница» города Чугунова Смоленской области.
-Вот это да, - охнула Свириденко, подойдя к гробу. - Коксов.
Леонид Романович приблизился, засмотрелся завороженно на лежащую в гробу мумию. Это был невысокий человек с аккуратно расчесанными волосами (пробор; расческу при расчесывании подставлять под кран с горячей водой); в узкополой, серого цвета, шляпе. Белая накрахмаленная рубашка, синий галстук, костюм-тройка того цвета, что и шляпа. Ботинки из натуральной кожи коричневого колора, с подбитыми задниками. Из кармашка на груди выглядывает позолоченная шариковая ручка. Руки протянуты вдоль туловища, между указательным и средним пальцами правой руки воткнута красная книжица. Ширинка расстегнута, уд лежит на боку; яйца отрезаны.
-Член Партии, - выдохнул Коксов, протянув руку. Свириденко схватила его за рукав.
-Леонид Романович, не трогайте ничего.
Оксана Евгеньевна приблизилась к золотому хую.
-Надо же. Здесь золота на пару тонн...
-Сомневаюсь, что артефакт полностью золотой, - Коксов шмыгнул носом.
Свириденко усмехнулась, дотронулась до золотой головки.
Рокот камня донесся откуда-то снизу. Оксана Евгеньевна вскрикнула.
-Что за поебень? - пожал плечами Коксов.
Со стены сорвался китайский кинжал и упал, срезав Леониду Романовичу часть лица. Черная кровь хлынула на пол.
Оксана Евгеньевна отступила, глядя на конвульсирующий труп напарника. Она постояла, прислушиваясь к доносящимся из горла Коксова хрипам, затем шагнула к гробу.
Жук-скарабей пробежал по желтому лицу Члена Партии, исчез во рту мумии. Свириденко наклонилась и лизнула хуй мумии, осторожно, так, чтобы усохшая плоть не треснула. Но плоть не была усохшей. Язык Оксаны Евгеньевны ощутил податливость живой плоти. Хуй мумии стремительно увеличился в размере, медленно поднялся, дрогнул, багровея, как ученик перед строгой, но красивой училкой. Свириденко завороженно наблюдала. Член Партии пошевелился, сел в гробу, не выпуская из рук красную книжечку. Оксана Евгеньевна подалась вперед, беря в рот хуй. На ее голову легла сухая рука, в волосы вцепились пальцы. Свириденко застонала, ощущутив давление, погрузившее хуй в ее горло, так, что она на мгновение задохнулась. Член Партии за волосы поднимал-опускал голову
Свириденко до тех пор, пока язык Оксаны Евгеньевны не ощутил подрагивание хуя, готового выстрелить семенем.
Член Партии отпустил голову Оксаны Евгеньевны, отстранил женщину, тут же, - рывком, вновь приблизил к себе.
Свириденко покорно шагнула в гроб, присев на колена, задрала юбку. Спустила колготы и трусы.
Хуй легко проник в смазанную соками археологического вожделения пизду. Оксана Евгеньевна задвигала жопой, скребя ногтями спину мумии.
Тело мумии мелко задрожало и в пизду Свириденко полилось нечто, горячее, как расплавленный свинец. Оксана Евгеньевна закричала, но мумия закрыла ей рот поцелуем. Женщина задергалась, забилась в цепких руках Члена Партии, чувствуя, как щекочет язык жук-скарабей.
В отделении милиции района Бескудниково кроме дежурного Дениса Лыжина да мухи, сонно кружащей у бутерброда с колбасой «Обобая черкизовская» никого не было.
-Кыш, гадость!
Денис отогнал муху от бутерброда, принялся за еду.
Он откусил от бутера третий раз, когда дверь отделения распахнулась и в помещение ворвалась встрепанная женщина в изодранной и измятой одежде. Покрытые пылью и потом сиськи выглядывают из завязанного у пупка топика так, что виден коричнивый ободок соска правой сисяндры.
-Что случилось, гражданка? - жуя, осведомился Лыжин.
-Меня … меня изнасиловали!
«Ну понятно, - подумал Денис. - Ты шлюха, вот тебя и чпокнули. И не заплатили».
-Ясно, - бросил он, откладывая бутерброд и доставая из шкафчика стола чистый бланк. - Фамилия Имя Отчество, гражданка.
-Свириденко, Оксана Евгеньевна.
-Где живете, работаете?
-Улица Рихарда Зорге, Дом 9, квартира 0. Работаю археологом в Корпусе Мира.
Лыжин поднял глаза и посмотрел на потерпевшую с интересом. Не шлюха, надо же.
-Как, где, когда это случилось.
Свириденко шмыгнула носом.
-Ну, рассказывайте.
-Можно мне закурить?
-Курите.
Оксана Евгеньевна достала из выреза на груди пачку дамских сигарет.
-Меня пытался изнасиловать мой напарник Коксов, Леонид Романович.
-Пытался? - сверкнул глазами Денис (иногда ему нравилось поиграть в Шерлока Холмса).
-Ну, да. Пытался и изнасиловал. Мы проникли в гробницу...
-Так дело было в Египте?
«Вот тупой», - сверкнула глазами Свириденко.
-Молодой человек, гробницы бывают не только в Египте. Мы вскрыли гробницу в Миусах.
-Ясно. Продолжайте.
-Как только мы проникли в нее, Коксов, ну, мой напарник, накинулся на меня.
«Ничего удивительного» - Лыжин еще раз взглянул на сиськи потерпевшей.
-Ясно, гражданка. Распишитесь.
Оксана Евгеньевна чиркнула казенной ручкой.
-Ваше дело не представляется мне сложным, - продолжил умничать Денис. - Сейчас направим надряд к этому вашему Коксову...
-Он мертв.
-Что?
-Леонид Романович мертв. Я убила его, сопротивляясь.
Лыжин заморгал, уставившись на Свириденко.
-У меня не было другого выхода.
-Да, - Денис кашлянул, шмыгнул носом. - Да... Но...
-Что?
-Я вынужден задержать вас. До выяснения обстоятельств.
Оксану Евгеньевну выпустили через две недели. За это время из под земли в Миусах был поднят труп Коксова с проломленным черепом и спущенными штанами. Анализ спермы, взятой из влагалищной трубы Оксаны Евгеневны, показал несомненную принадлежность этого генетического материала Коксову Л. Р.
Оксана Евгеньевна ушла из археологической службы при Корпусе Мира и в самом деле стала проституткой, берущей 3000 рублей за час, с аналом и БДСМ — 5000, за ночь — 10000, и приглашающей в апартаменты в Бескудниково. Однажды ее клиентом стал полицейский Денис Лыжин, который, ебя Оксану Евгеньевну, все приговаривал счастливо: «А я знал. Я ведь знал».
Родившийся через девять месяцев после событий в гробнице мальчик, сделал успешную карьеру в газовой корпорации, имеет несколько незадекларированных счетов в Швейцарии и виллу на Адриатическом побережье, женат на усатой уродливой дочери руководителя корпорации, инвестирует в недвижимость, автопром и фармацевтический бизнес. Большой поклонник древнеегипетской культуры, особенно почему-то его завораживают жуки-скарабеи. Имеет большую коллекцию оных жуков. С матерью не знается. Ей не помогает.
Коксов Леонид Романович похоронен на кладбище поселка Киевский, откуда родом его родители. Могилу изредка посещает ворона, но лишь затем, чтобы нагадить на фотографию.
---
К северной стене пробились к вечеру. Коксов опустил кирку, уселся на камень, вытер лоб тыльной стороной ладони, улыбнулся застенчиво.
-Оксана Евгеньевна, можно закурить?
Оксана Свириденко поправила волосы; ее сиськи, выглядывающие из выреза топика, завязанного узлом в районе пупка, белели в свете факела. Коксов отвел глаза.
-Курите, Леонид Романович.
Коксов достал сигареты, закурил.
-Оксана Евгеньевна?
Свириденко оторвала глаза от испещренной иероглифами стены и посмотрела на напарника.
-Как вы думаете, это все правда?
-Что правда?
-Ну, что рассказывают про него?
Оксана усмехнулась, дотронулась рукой до изображенного на стене фаллоса.
-Леонид Романович, вы же сами знаете, что неправда.
Коксов почесал бороду.
-Да, знаю. Однако, они же в него верили, как в божество. Неужели, вы не испытываете ни малейшего трепета, находясь здесь, у его гробнице? А, Оксана Евгеньевна?
Свириденко, казалось, задумалась.
Коксов затянулся сигаретой, разглядывая барельеф на стене.
Это было нечто древнеегипетское, а вместе с тем, с изрядной примесью сталинского ампира. Люди с головами птиц перемежались с пятиконечными звездами, и пышнотелыми колхозницами, точно младенцев, держащими на руках снопы пшеницы. Барельеф изображал процессию, направляющуюся к пирамиде, увенчанной кремлевской звездой. Кроме птицеглавов и колхозниц, в процессию входили весталки храма Амона в широких и длинных (до пят) одеяниях, оскопленные юноши (голый низ, сверху — костюмчики воспитанников суворовского училища), сакральные проститутки, одетые, как героини фильма «Интердевочка» и с соответствующими прическами, горгонообразные старухи, несущие в левых руках собственные непричесанные, сморщенные головы, благообразные старцы с длинными любовно расчесанными бородами, и эрегированными членами, к которым припали головами люди в военной форме, евреи - гермафродиты, несущие на руках иссеченное дамасскими клинками тело Ясира Арафата, карлики с распоротыми животами, в которые вставлены электрические экономичные лампы в 100 ватт. За пирамидой - сидит некто, чье лицо скрывает пятиконечная звезда, однако, над звездой видна головка исполинского члена, с воткнутым в каналец свернутым трубочкой Планом Расширения Московского Метрополитена за 1976 год. Некто обнимает пирамиду таким образом, что на ребрах пирамиды видны его ладони, а у подножия, - крупные босые ступни с испещренными грибком ногтями.
Что-то пробежало по руке, Коксов невольно вскрикнул.
Жук-скарабей.
-Ах же дрянь ты этакий.
Леонид Романович сбросил жука на каменный пол и раздавил. Поднял глаза на Свириденко.
-Оксана Евгеньевна.
Женщина встрепенулась.
-А?
-Вы мне так и не ответили.
-Простите, Леонид Романович, я … я отвлеклась. О чем вы спросили?
-Я спросил, Оксана Евгеньевна, - несколько обиженным тоном сказал Коксов. - Испытываете ли вы трепет, находясь у гробницы Члена Партии?
Оксана Евгеньевна засмеялась, обнажив ряд белоснежных зубов.
-Леонид Романович, о каком трепете вы говорите?
Коксов отчего-то смутился.
-Ну, как же, все-таки божество, на него полстраны молилось...
-Ах, вот вы о чем.
Оксана Евгеньевна полезла в подсумок, вынула фотоаппарат.
-Нет, Леонид Романович, такого трепета я не испытываю. Все-таки Член Партии — мертвое божество.
Она усмехнулась.
-Да, мертвое. Но трепет исследования, который, вероятно, испытал Шлиман, я ощущаю. Давайте, однако, работать, Леонид Романович.
Свириденко принялась фотографировать барельеф.
Оксана Евгеньевна соврала Коксову, которого всегда считала человеком, как минимум, недалеким, а то и просто глупым.
Она испытывала не только исследовательский трепет.
Свириденко сфотографировала фаллос, повернулась к Коксову.
-Леонид Романович, - ее лицо стало строгим до сердитости. - Пора.
Коксов потянул фаллос, легко скользнувший вниз, точно был выполнен не из камня, а из металла, и регулярно смазывался. Над рычагом надпись на древнеегипетском: «Не гнушайся».
Свириденко дышала тяжело, ее сиськи вздымались, на коже выступили капельки пота.
В подземелье до поры до времени было тихо, но затем послышался скрежет камня, похожий на урчание тасманийского дьявола. Стена с барельефом медленно поползла вверх. Посыпалась пыль.
Коксов чихнул, Оксана Евгеньевна натянула на лицо свитер.
Стена поднялась до потолка, замерла. Сережет прекратился. Осела пыль.
-Боже милосердный, - охнул Коксов.
Оксана Евгеньевна издала особый звук, знакомый лишь ее мужу, Олегу Аркадьевичу.
Они увидели золотой хуй, покрытый россыпью бриллиантов, торчащий из бронзовой головы Брежнева, узбекские ковры, кавказские кинжалы на стенах; стеллажи, уставленные трехлитровыми банками с этикетками «Огурцы соленые. Производство Крымтеплица» и заспиртованными младенцами, сморщенные тельца которых опутали белые корни лука; статуи совокупляющихся пионеров; статуи совокупляющихся рабочих и колхозниц; статуи совокупляющихся Ленина и Сталина; сырки дружба, все надкушенные, черные от плесени; чучела крокодилов; велосипеды «Орленок» на которые взгромоздились насилуемые футболистами тбилисского «Динамо» карлицы; костюмы космонавтов с самими космонавтами, истлевшими до костей; зарезанные латышскими егерями тридцатилетние девственницы; работники магазина «Елисеевский» в венецианских масках, с весами и счетами в руках, а так же с пучками свежего лука-порея, вставленными в анальное отверстие; студенты-отличники философского факультета МГУ с видами на хорошую работу и отдельную двухкомнатную квартиру в Черемушках; клиторы фригидных работниц КГБ, стимулировавших оргазм во время коллективной оргии на Лубянке; замороженная сперма участников 18 Олимпийских игр в Лейк-Плесиде; отрубленные головы всего актерского состава фильма «Иваново детство»; надутые до критического предела презервативы с разноцветной надписью: «Вставай»; евреи, жарящие на костре печень Солженицына...
Посреди всего этого великолепия стоял золотой гроб, усеянный свежими розами, выращенными юннатами Всесоюзного Детского Лагеря Артек и отрубленными мизинцами швей-мотористок фабрики «Ударница» города Чугунова Смоленской области.
-Вот это да, - охнула Свириденко, подойдя к гробу. - Коксов.
Леонид Романович приблизился, засмотрелся завороженно на лежащую в гробу мумию. Это был невысокий человек с аккуратно расчесанными волосами (пробор; расческу при расчесывании подставлять под кран с горячей водой); в узкополой, серого цвета, шляпе. Белая накрахмаленная рубашка, синий галстук, костюм-тройка того цвета, что и шляпа. Ботинки из натуральной кожи коричневого колора, с подбитыми задниками. Из кармашка на груди выглядывает позолоченная шариковая ручка. Руки протянуты вдоль туловища, между указательным и средним пальцами правой руки воткнута красная книжица. Ширинка расстегнута, уд лежит на боку; яйца отрезаны.
-Член Партии, - выдохнул Коксов, протянув руку. Свириденко схватила его за рукав.
-Леонид Романович, не трогайте ничего.
Оксана Евгеньевна приблизилась к золотому хую.
-Надо же. Здесь золота на пару тонн...
-Сомневаюсь, что артефакт полностью золотой, - Коксов шмыгнул носом.
Свириденко усмехнулась, дотронулась до золотой головки.
Рокот камня донесся откуда-то снизу. Оксана Евгеньевна вскрикнула.
-Что за поебень? - пожал плечами Коксов.
Со стены сорвался китайский кинжал и упал, срезав Леониду Романовичу часть лица. Черная кровь хлынула на пол.
Оксана Евгеньевна отступила, глядя на конвульсирующий труп напарника. Она постояла, прислушиваясь к доносящимся из горла Коксова хрипам, затем шагнула к гробу.
Жук-скарабей пробежал по желтому лицу Члена Партии, исчез во рту мумии. Свириденко наклонилась и лизнула хуй мумии, осторожно, так, чтобы усохшая плоть не треснула. Но плоть не была усохшей. Язык Оксаны Евгеньевны ощутил податливость живой плоти. Хуй мумии стремительно увеличился в размере, медленно поднялся, дрогнул, багровея, как ученик перед строгой, но красивой училкой. Свириденко завороженно наблюдала. Член Партии пошевелился, сел в гробу, не выпуская из рук красную книжечку. Оксана Евгеньевна подалась вперед, беря в рот хуй. На ее голову легла сухая рука, в волосы вцепились пальцы. Свириденко застонала, ощущутив давление, погрузившее хуй в ее горло, так, что она на мгновение задохнулась. Член Партии за волосы поднимал-опускал голову
Свириденко до тех пор, пока язык Оксаны Евгеньевны не ощутил подрагивание хуя, готового выстрелить семенем.
Член Партии отпустил голову Оксаны Евгеньевны, отстранил женщину, тут же, - рывком, вновь приблизил к себе.
Свириденко покорно шагнула в гроб, присев на колена, задрала юбку. Спустила колготы и трусы.
Хуй легко проник в смазанную соками археологического вожделения пизду. Оксана Евгеньевна задвигала жопой, скребя ногтями спину мумии.
Тело мумии мелко задрожало и в пизду Свириденко полилось нечто, горячее, как расплавленный свинец. Оксана Евгеньевна закричала, но мумия закрыла ей рот поцелуем. Женщина задергалась, забилась в цепких руках Члена Партии, чувствуя, как щекочет язык жук-скарабей.
В отделении милиции района Бескудниково кроме дежурного Дениса Лыжина да мухи, сонно кружащей у бутерброда с колбасой «Обобая черкизовская» никого не было.
-Кыш, гадость!
Денис отогнал муху от бутерброда, принялся за еду.
Он откусил от бутера третий раз, когда дверь отделения распахнулась и в помещение ворвалась встрепанная женщина в изодранной и измятой одежде. Покрытые пылью и потом сиськи выглядывают из завязанного у пупка топика так, что виден коричнивый ободок соска правой сисяндры.
-Что случилось, гражданка? - жуя, осведомился Лыжин.
-Меня … меня изнасиловали!
«Ну понятно, - подумал Денис. - Ты шлюха, вот тебя и чпокнули. И не заплатили».
-Ясно, - бросил он, откладывая бутерброд и доставая из шкафчика стола чистый бланк. - Фамилия Имя Отчество, гражданка.
-Свириденко, Оксана Евгеньевна.
-Где живете, работаете?
-Улица Рихарда Зорге, Дом 9, квартира 0. Работаю археологом в Корпусе Мира.
Лыжин поднял глаза и посмотрел на потерпевшую с интересом. Не шлюха, надо же.
-Как, где, когда это случилось.
Свириденко шмыгнула носом.
-Ну, рассказывайте.
-Можно мне закурить?
-Курите.
Оксана Евгеньевна достала из выреза на груди пачку дамских сигарет.
-Меня пытался изнасиловать мой напарник Коксов, Леонид Романович.
-Пытался? - сверкнул глазами Денис (иногда ему нравилось поиграть в Шерлока Холмса).
-Ну, да. Пытался и изнасиловал. Мы проникли в гробницу...
-Так дело было в Египте?
«Вот тупой», - сверкнула глазами Свириденко.
-Молодой человек, гробницы бывают не только в Египте. Мы вскрыли гробницу в Миусах.
-Ясно. Продолжайте.
-Как только мы проникли в нее, Коксов, ну, мой напарник, накинулся на меня.
«Ничего удивительного» - Лыжин еще раз взглянул на сиськи потерпевшей.
-Ясно, гражданка. Распишитесь.
Оксана Евгеньевна чиркнула казенной ручкой.
-Ваше дело не представляется мне сложным, - продолжил умничать Денис. - Сейчас направим надряд к этому вашему Коксову...
-Он мертв.
-Что?
-Леонид Романович мертв. Я убила его, сопротивляясь.
Лыжин заморгал, уставившись на Свириденко.
-У меня не было другого выхода.
-Да, - Денис кашлянул, шмыгнул носом. - Да... Но...
-Что?
-Я вынужден задержать вас. До выяснения обстоятельств.
Оксану Евгеньевну выпустили через две недели. За это время из под земли в Миусах был поднят труп Коксова с проломленным черепом и спущенными штанами. Анализ спермы, взятой из влагалищной трубы Оксаны Евгеневны, показал несомненную принадлежность этого генетического материала Коксову Л. Р.
Оксана Евгеньевна ушла из археологической службы при Корпусе Мира и в самом деле стала проституткой, берущей 3000 рублей за час, с аналом и БДСМ — 5000, за ночь — 10000, и приглашающей в апартаменты в Бескудниково. Однажды ее клиентом стал полицейский Денис Лыжин, который, ебя Оксану Евгеньевну, все приговаривал счастливо: «А я знал. Я ведь знал».
Родившийся через девять месяцев после событий в гробнице мальчик, сделал успешную карьеру в газовой корпорации, имеет несколько незадекларированных счетов в Швейцарии и виллу на Адриатическом побережье, женат на усатой уродливой дочери руководителя корпорации, инвестирует в недвижимость, автопром и фармацевтический бизнес. Большой поклонник древнеегипетской культуры, особенно почему-то его завораживают жуки-скарабеи. Имеет большую коллекцию оных жуков. С матерью не знается. Ей не помогает.
Коксов Леонид Романович похоронен на кладбище поселка Киевский, откуда родом его родители. Могилу изредка посещает ворона, но лишь затем, чтобы нагадить на фотографию.
Mon, Jul. 30th, 2012, 09:09 pm
Сорокин Молчит from GQ Russia on Vimeo.
Thu, Jun. 14th, 2012, 03:59 pm
Чудовищная по своей нелепости игра.
В каком воспаленном, пропитанном миазмами лондонских сточных каналов, запорошенном угольной сажей и размягченном туманами мозгу могла зародиться эта идея: катать мяч ногами? Уж не в исполосованной ли скальпелем Виктора Франкенштейна голове его угрюмого подопытного?
Двадцать человек на поле катают ногами, пинают мяч, пыхтя, хватая друг друга за потные майки, бегут, толкаясь, падают, снова бегут, запыхавшись, стараясь затолкать мяч в ворота.
Главная игра человечества на сегодняшний день.
Ни пластичный, взрывной баскетбол, ни стремительный гандбол, ни динамичный хоккей на траве, ни сногсшибательные в буквальном и переносном смысле регби и американский футбол, ни парадоксальный бейсбол не потянули на роль главной игры человечества.
Почему? Загадка...Человечество пренебрегло совершенством руки в пользу не шибко уклюжей ноги своей.
А ведь сколько прекрасных «ручных» игр в мире!
Например, поло. Один раз посмотрел в Токио по телевизору матч, повезло. Доложу вам: фантастическое зрелище! Интересно, по нашему TV хоть раз показали поло?
Зато футбол — по всем каналам...
Человек катает, лупит мяч ногой. Почему уж тогда не носом? Или не восставшим фаллосом? Уж куда интереснее было б...
В футболе по определению нет места подлинному мастерству и изяществу. Закатить гол профессионалам способен и любитель. И отразить удар тоже. Все эти проходы, финты «звезд», дриблинг, которым восторгаются футбольные фанаты, — убожество по сравнению с мастерством играющих руками. Жонглирование мячом ногами вызывает особенно тяжкое впечатление. Оживают воспоминания детства, эти крики со двора, где пацаны гоняют мяч:
— Серый, сильного!
— Серый, сам пошел!
— Серый, на выход!
— Серый, оставил!
— Серый, пасок!
— Серый, мудило, ты че творишь?!
Век двадцатый вырастил кривоногого Серого, одел в «Адидас» и «Пуму», заплатил ему миллионы, поселил на вилле, посадил на «Феррари», женил на модели, сделал главным героем дня. Под рев стадиона Серый трусит по полю, поплевывая и сморкаясь. Народы ждут от него подвига.
Открываю утром Интернет, главная новость: «Рубин» проиграл киевскому «Динамо» в Лиге чемпионов. Что делать, братья и сестры?! Как жить дальше?!
По всем каналам интервью Серого:
— Важная игра... эт самое... ну, надо собраться, проявить характер... чтобы, значит, наш боевой дух не угас... не подвести, как говорят, команду и болельщиков...
Смотрят и слушают миллионы, затаив дыхание.
А мудрые тренеры? А схемы футбольные? 4+3+3 или все-таки 4+2+4? А может (страшно подумать, Серый!), 5+2+3?! Какой там бином Ньютона — высшая математика, теория множеств, загадки иррациональных чисел, ёптеть...
А советы седовласого наставника молодым игрокам:
— Угловой, ребята, принимают головой.
Подобно мечу самурайскому рассекает фраза сия мозг Серого. Открывает рот он в изумлении, пускает восторженные слюни от осознания истины великой:
— Угловой... принимают... головой...
А болельщики? Это же целый мир! Братство Мяча. О, этот рев накачанного пивом стадиона... За него же можно отдать все. Однажды в мюнхенском метро попал я между двух толп: одна была в синих шарфах, другая в красных. Одна ревела:
— С тремя очками вернемся мы домой!
Другая:
— Без зубов вернетесь вы домой!
Чем все кончилось, догадайтесь сами.
А победа национальной сборной? «В этот день мы, понимаешь, все, вся страна, весь народ!»
А победные жесты забивающих? Вот где разнообразие идей и характеров: кто снимает майку, кто полуснимает, показывая пупок, кто делает кульбит, кто изображает самолет, кто просто орет и бежит, кто показывает кулак, кто палец. Одна продвинутая «звезда» мудро прикладывает этот палец к губам: тише, друзья, мяч в воротах противника, все уже позади...
Но многое, многое — впереди. Думаю, главный победный жест футбольного героя еще ждет человечество. И он уже не за горами пивных банок. Уже сейчас его интуитивно нащупывают «звезды», слегка приспуская штаны после забивания. Явится, грядет герой, который спустит их до конца. Ягодицы, естественно, будут татуированы соответственно: стая диких лошадей или два орла, а лучше — языки пламени! Пламенная Жопа! Обнажив свой полыхающий зад, герой, забивший победный гол на чемпионате мира, поднимет палец, покажет его человечеству и победно вставит его себе в анус.
О, это будет великий день. Шесть миллиардов замрут в восторге. Перед таким героем расступятся не только футбольные болельщики, но и парламенты. Президенты потеснятся, уступая свои кресла. Матери протянут к нему детей своих.
И наступит вечный футбол.
В каком воспаленном, пропитанном миазмами лондонских сточных каналов, запорошенном угольной сажей и размягченном туманами мозгу могла зародиться эта идея: катать мяч ногами? Уж не в исполосованной ли скальпелем Виктора Франкенштейна голове его угрюмого подопытного?
Двадцать человек на поле катают ногами, пинают мяч, пыхтя, хватая друг друга за потные майки, бегут, толкаясь, падают, снова бегут, запыхавшись, стараясь затолкать мяч в ворота.
Главная игра человечества на сегодняшний день.
Ни пластичный, взрывной баскетбол, ни стремительный гандбол, ни динамичный хоккей на траве, ни сногсшибательные в буквальном и переносном смысле регби и американский футбол, ни парадоксальный бейсбол не потянули на роль главной игры человечества.
Почему? Загадка...Человечество пренебрегло совершенством руки в пользу не шибко уклюжей ноги своей.
А ведь сколько прекрасных «ручных» игр в мире!
Например, поло. Один раз посмотрел в Токио по телевизору матч, повезло. Доложу вам: фантастическое зрелище! Интересно, по нашему TV хоть раз показали поло?
Зато футбол — по всем каналам...
Человек катает, лупит мяч ногой. Почему уж тогда не носом? Или не восставшим фаллосом? Уж куда интереснее было б...
В футболе по определению нет места подлинному мастерству и изяществу. Закатить гол профессионалам способен и любитель. И отразить удар тоже. Все эти проходы, финты «звезд», дриблинг, которым восторгаются футбольные фанаты, — убожество по сравнению с мастерством играющих руками. Жонглирование мячом ногами вызывает особенно тяжкое впечатление. Оживают воспоминания детства, эти крики со двора, где пацаны гоняют мяч:
— Серый, сильного!
— Серый, сам пошел!
— Серый, на выход!
— Серый, оставил!
— Серый, пасок!
— Серый, мудило, ты че творишь?!
Век двадцатый вырастил кривоногого Серого, одел в «Адидас» и «Пуму», заплатил ему миллионы, поселил на вилле, посадил на «Феррари», женил на модели, сделал главным героем дня. Под рев стадиона Серый трусит по полю, поплевывая и сморкаясь. Народы ждут от него подвига.
Открываю утром Интернет, главная новость: «Рубин» проиграл киевскому «Динамо» в Лиге чемпионов. Что делать, братья и сестры?! Как жить дальше?!
По всем каналам интервью Серого:
— Важная игра... эт самое... ну, надо собраться, проявить характер... чтобы, значит, наш боевой дух не угас... не подвести, как говорят, команду и болельщиков...
Смотрят и слушают миллионы, затаив дыхание.
А мудрые тренеры? А схемы футбольные? 4+3+3 или все-таки 4+2+4? А может (страшно подумать, Серый!), 5+2+3?! Какой там бином Ньютона — высшая математика, теория множеств, загадки иррациональных чисел, ёптеть...
А советы седовласого наставника молодым игрокам:
— Угловой, ребята, принимают головой.
Подобно мечу самурайскому рассекает фраза сия мозг Серого. Открывает рот он в изумлении, пускает восторженные слюни от осознания истины великой:
— Угловой... принимают... головой...
А болельщики? Это же целый мир! Братство Мяча. О, этот рев накачанного пивом стадиона... За него же можно отдать все. Однажды в мюнхенском метро попал я между двух толп: одна была в синих шарфах, другая в красных. Одна ревела:
— С тремя очками вернемся мы домой!
Другая:
— Без зубов вернетесь вы домой!
Чем все кончилось, догадайтесь сами.
А победа национальной сборной? «В этот день мы, понимаешь, все, вся страна, весь народ!»
А победные жесты забивающих? Вот где разнообразие идей и характеров: кто снимает майку, кто полуснимает, показывая пупок, кто делает кульбит, кто изображает самолет, кто просто орет и бежит, кто показывает кулак, кто палец. Одна продвинутая «звезда» мудро прикладывает этот палец к губам: тише, друзья, мяч в воротах противника, все уже позади...
Но многое, многое — впереди. Думаю, главный победный жест футбольного героя еще ждет человечество. И он уже не за горами пивных банок. Уже сейчас его интуитивно нащупывают «звезды», слегка приспуская штаны после забивания. Явится, грядет герой, который спустит их до конца. Ягодицы, естественно, будут татуированы соответственно: стая диких лошадей или два орла, а лучше — языки пламени! Пламенная Жопа! Обнажив свой полыхающий зад, герой, забивший победный гол на чемпионате мира, поднимет палец, покажет его человечеству и победно вставит его себе в анус.
О, это будет великий день. Шесть миллиардов замрут в восторге. Перед таким героем расступятся не только футбольные болельщики, но и парламенты. Президенты потеснятся, уступая свои кресла. Матери протянут к нему детей своих.
И наступит вечный футбол.
Mon, May. 14th, 2012, 03:55 pm
после произведения Известного Автора "Роман"
(надысь пятым уж как рядом перечитанного)
а равно после произведения "Метель"
дохуя другими глазами, конечно
начинаешь смотреть на произведения ряда авторов
из школьной программы
в частности, в первую оч.
авторов Тургенева и Бунина
(Антоновские яблоки - см. специальным образом)
Fri, Mar. 2nd, 2012, 06:40 pm
Fri, Mar. 2nd, 2012, 03:40 pm
неторопливо
будучи в ритуальном трепете
перечёл вдругорядье
православно опиздевая
то и дело
и мелко крестяся
всяк раз, надо сказать
Владимира Георгиевича перечитывая
ощущаю
похолодение яиц –
настолько нестерпимо велико величие
данного автора
пророчества так и ебенят
охуенен
охуенен
недосягаемо
Fri, Feb. 17th, 2012, 06:58 pm
Больше всего мне понравилось
И.С. Ты хотел когда-то написать роман о каннибалах во время блокады Ленинграда...
В.С. Я понял, что это не роман, а киносценарий. Его должен ставить режиссер типа Германа. Но чтобы написать этот сценарий, нужно собрать очень большой фактический материал, посвятить этому очень много времени. Если делать такой фильм, то он должен быть документальным, как "Мой друг Иван Лапшин". Во время блокады почти у всех трупов, которые валялись на улицах, были вырезаны ягодицы. Больше всего мне понравилось, что были люди, которые делали котлеты из человечины и меняли их на другие продукты, говоря, что это котлеты из буфета райкома партии.
отсюда
В.С. Я понял, что это не роман, а киносценарий. Его должен ставить режиссер типа Германа. Но чтобы написать этот сценарий, нужно собрать очень большой фактический материал, посвятить этому очень много времени. Если делать такой фильм, то он должен быть документальным, как "Мой друг Иван Лапшин". Во время блокады почти у всех трупов, которые валялись на улицах, были вырезаны ягодицы. Больше всего мне понравилось, что были люди, которые делали котлеты из человечины и меняли их на другие продукты, говоря, что это котлеты из буфета райкома партии.
отсюда
Mon, Nov. 21st, 2011, 12:08 pm
Владимир Сорокин / Пепел [2000]
К половине девятого стадион был полон. В центре возвышался круглый красный подиум, убранный гирляндами живых цветов, с огороженным стальным кольцом рингом.
Шум семидесятитысячной толпы нарастал. Мелькали плакаты с двумя толстолицыми и с надписями «Данила Корень» и «Погребец».
В 21.00 вспыхнули прожектора, пропели фанфары. Стадион заревел. На специально оборудованной трибуне появился президент России. Шум постепенно смолк.
— Дорогие соотечественники! — заговорил президент бодрым сильным голосом. — Сегодня у нас большой праздник. Не только здесь в Лужниках, но и по всей России. Миллионы россиян следят за происходящим. Они с нами! И мы с ними!
Раздалась овация.
— Сегодня — финал чемпионата России по гнойной борьбе! — продолжал президент. — Первый финал первого чемпионата!
Стадион задрожал от оваций.
Президент поднял над головой два кулака. Зрители встали и хлопали стоя.
Едва овация смолкла, он снова заговорил:
— Три года залечивала наша страна раны. Три года россияне, превозмогая трудности, восстанавливали великое государство Российское. Три года поднималась из пепла Россия. И поднялась! И встала во весь свой могучий рост!
Стадион заревел.
— Три долгах года мы боролись за нашу страну. За наше будущее. И в этой борьбе нам помогали Русская Православная Церковь и лучшие духовные силы страны. Одной из которых стал новый вид богатырского единоборства — гнойная борьба! Именно гнойная борьба оказалась в этот драматический и ответственный для России период поистине народным видом спорта, пробудившим нацию ото сна и объединившим здоровые силы страны. Но я хотел бы подчеркнуть — гнойная борьба — это не просто новый вид спорта. Это могучий сплав двух великих традиций — русского богатырского единоборства и православного великомученичества. «Через муки к победе!» — вот главный лозунг гнойной борьбы. Эти слова вошли в наши сердца! Это боевой дух нации! Это то, что объединило нас! Что помогло нам выстоять!
Снова вспыхнула овация.
— Гнойная борьба раскрыла дремлющие в народе силы, воодушевила и взбодрила россиян. В гнойном единоборстве захотели участвовать тысячи российских парней от Сахалина и до Москвы, от Грозного до Минска! Славные имена героев у всех на устах! Борис Дорожкин и Коля Пресс! Саша Колобок и Александр Данилов! Шамиль Сабоев и Пересвет! Страна гордится ими! Гнойная борьба стала массовым движением! А русские парни стали богатырями!
Раздался рев и одобрительный свист. Президент помолчал, потом резко опустил на трибуну два сжатых кулака и пристально обвел злым взглядом людскую массу:
— Они думают, что мы не сделаем? Так?
Стадион притих.
— Что будем по-тихому? Так? Будем не радоваться? Так?
Голос его звенел в голубоватом от света прожекторов пространстве стадиона.
— Сделаем! Так сделаем, что поймут! И будем делать не по-тихому! Так? Будем делать по-громкому! Так? Так по-громкому, что будут радоваться! И мы будем радоваться! Как честные! Как люди!
Он ударил кулаками по трибуне и сошел с нее.
Неистовый рев восторга сотряс стадион. Люди вскочили с мест, замахали руками, заулюлюкали и засвистели. Прожектора потянулись к центру стадиона и осветили ринг. Раздались фанфары. Ожил голос диктора:
— Внимание! Начинается финальный бой за звание чемпиона России по гнойной борьбе! Синяя метка — Данила Корень, красная метка — Погребец!
здесь
Напомнил http://158advocate.livejournal.com/
Шум семидесятитысячной толпы нарастал. Мелькали плакаты с двумя толстолицыми и с надписями «Данила Корень» и «Погребец».
В 21.00 вспыхнули прожектора, пропели фанфары. Стадион заревел. На специально оборудованной трибуне появился президент России. Шум постепенно смолк.
— Дорогие соотечественники! — заговорил президент бодрым сильным голосом. — Сегодня у нас большой праздник. Не только здесь в Лужниках, но и по всей России. Миллионы россиян следят за происходящим. Они с нами! И мы с ними!
Раздалась овация.
— Сегодня — финал чемпионата России по гнойной борьбе! — продолжал президент. — Первый финал первого чемпионата!
Стадион задрожал от оваций.
Президент поднял над головой два кулака. Зрители встали и хлопали стоя.
Едва овация смолкла, он снова заговорил:
— Три года залечивала наша страна раны. Три года россияне, превозмогая трудности, восстанавливали великое государство Российское. Три года поднималась из пепла Россия. И поднялась! И встала во весь свой могучий рост!
Стадион заревел.
— Три долгах года мы боролись за нашу страну. За наше будущее. И в этой борьбе нам помогали Русская Православная Церковь и лучшие духовные силы страны. Одной из которых стал новый вид богатырского единоборства — гнойная борьба! Именно гнойная борьба оказалась в этот драматический и ответственный для России период поистине народным видом спорта, пробудившим нацию ото сна и объединившим здоровые силы страны. Но я хотел бы подчеркнуть — гнойная борьба — это не просто новый вид спорта. Это могучий сплав двух великих традиций — русского богатырского единоборства и православного великомученичества. «Через муки к победе!» — вот главный лозунг гнойной борьбы. Эти слова вошли в наши сердца! Это боевой дух нации! Это то, что объединило нас! Что помогло нам выстоять!
Снова вспыхнула овация.
— Гнойная борьба раскрыла дремлющие в народе силы, воодушевила и взбодрила россиян. В гнойном единоборстве захотели участвовать тысячи российских парней от Сахалина и до Москвы, от Грозного до Минска! Славные имена героев у всех на устах! Борис Дорожкин и Коля Пресс! Саша Колобок и Александр Данилов! Шамиль Сабоев и Пересвет! Страна гордится ими! Гнойная борьба стала массовым движением! А русские парни стали богатырями!
Раздался рев и одобрительный свист. Президент помолчал, потом резко опустил на трибуну два сжатых кулака и пристально обвел злым взглядом людскую массу:
— Они думают, что мы не сделаем? Так?
Стадион притих.
— Что будем по-тихому? Так? Будем не радоваться? Так?
Голос его звенел в голубоватом от света прожекторов пространстве стадиона.
— Сделаем! Так сделаем, что поймут! И будем делать не по-тихому! Так? Будем делать по-громкому! Так? Так по-громкому, что будут радоваться! И мы будем радоваться! Как честные! Как люди!
Он ударил кулаками по трибуне и сошел с нее.
Неистовый рев восторга сотряс стадион. Люди вскочили с мест, замахали руками, заулюлюкали и засвистели. Прожектора потянулись к центру стадиона и осветили ринг. Раздались фанфары. Ожил голос диктора:
— Внимание! Начинается финальный бой за звание чемпиона России по гнойной борьбе! Синяя метка — Данила Корень, красная метка — Погребец!
здесь
Напомнил http://158advocate.livejournal.com/