Листая старого поэта, Зевнуть, рассеяться и вдруг Отпрянуть, заслонясь от света, И книгу выпустить из рук.   Да что же это в самом деле? И как такое может быть? Да как же это мы посмели Не услыхать? Не полюбить? А. Чернов Посвящение Н.Крандиевской Статья А.Чернова Стихи Н.Крандиевской

"...Тако­ва прижизненная доля этого поэта – оставаться в тени. В тени Толстого, в тени семьи, в тени Ахматовой и Цветаевой.

Этим заплатила она за трех поставленных на ноги сыновей, за собственную позицию частного лица в жизни и в литературе, за сохраненную самоиронию и даже юмор в самых страшных, не­человеческих ситуациях ленинградской блокады, за отсутствие и намека на классическое образование, высокомерие позы или прилюдные раскаяния. Она до конца, до слепоты и последней больницы оставалась живым, чутким к живому и не опаленным ни­чем иным, кроме огня поэзии, человеком.

Осенью сорок первого, когда питерские трамваи еще ходили, некий гражданин на остановке осадит бабу в ватнике: «Куда прешь, колхоз!» Баба не обидится, а рассмеется. Да так весело, что гражданин отпрянет, как от сумасшедшей. А через двадцать два года ее, смертельно больную и беспомощную, устроит в лучшую в городе больницу ставший известным композитором сын Дмитрий. И шепнет, когда санитары уже подни­мут носилки, что ей там будет хорошо, что больница для ста­рых большевиков...

И она рассмеется, как тогда, на остановке. И «колхоз», и «старые большевики» для нее, бывшей до октября семнадцатого ваш-сятельством, казалось очень смеш­ным. Даже на смертном одре.

Ее смех, видимо, вообще был столь же особенным, как и ее стихи. Домашние – во всяком случае сыновья – с наибольшей болью и ностальгией вспоминали именно этот смех. Мне показалось, и спустя три десятилетия острее всего им не хватало ее смеха.
         После Пушкина это качество лирики в русской поэзии почти не встречается. А если встречается, то лирика, как правило, ока­зывается убитой..." (А.Чернов)