"Как провожают пароходы…
… совсем не так, как поезда…" - пел Эдуард Хиль в таком уже далеком и таком еще близком прошлом веке.
Я не знаю, как провожают поезда. Вместе с родителями колеся по России, не раз видела на каких-то Богом забытых полустанках снятые с колес вагоны, приспособленные гораздыми на выдумку россиянами под садовые домики и даже под жилые бараки. Как уж там люди жили - тоже не знаю, но жили. Смотришь - вьется дымок над крышами "жилых" вагонов, полощутся на степном ветру детские пеленки, а неподалеку с одной стороны - холмики с крестами, с другой - огороды, бахчи.
Некоторым старым вагонам повезло больше, они стали музейными экспонатами, Не так давно писала об одном таком музее под открытым небом, созданном двумя ростовскими энтузиастами.
А вот для старых пароходов, насколько я знаю, таких энтузиастов не нашлось.

(под катом 5 фотографий в 50 40 и 20 kb - всего 186 kb)


Они родились в один год в Сормово - эти два красавца-близнеца. Пока их строили и подготавливали к самостоятельной жизни, у них даже не было имен, а только порядковые номера - 462 и 463. Имена появились в 1914 году - красивые, длинные, звучные имена: "Великая княгиня Ольга Николаевна" и " Великая княгиня Татьяна Николаевна". Родители (волжское судоходное общество "Самолет"), дав имена, спустили "деток" на воду, и на этом закончилась их "семейная" история - постояли sisterships немного рядышком, и потекла у них хоть и похожая, но своя жизнь, разбежались каждая по своему маршруту.



Пароходы - они как люди. Одни тихо-мирно проживают свою жизнь, а потом, уйдя на заслуженный отдых, наслаждаются спокойной и мирной жизнью до последнего вздоха. Другие, сверкнув яркими звездами, в одночасье сгорают, третьи блистают долго, живут ярко, узнают и славу, и богатство, но доживают свою жизнь в нищете и забвении.
Так было и с этими "сестрицами". Собственно, они недолго-то и сестрицами пробыли. Всего 3 года. В 1917-м году без всякой операции по изменению пола стали они "Добрыней Никитичем" и "Алешей Поповичем", чтобы, значит, ничего не напоминало пролетариату об их царском происхождении. А еще через 2 года - "Володарским" и "Спартаком". К счастью, смена имен и хозяев никак не сказалась ни на их рабочих качествах, ни на внешнем виде.
По отзывам современников, это были огромные (для того времени) двухпалубные белоснежные колесные пароходы, поражавшие великолепной отделкой и роскошной мебелью: натуральный полированный венгерский ясень, красивые деревянные инкрустации, канделябры, резные колонны, изящные абажурные светильники. Вспоминают, что в ресторанах обоих пароходов были аквариумы, а в них - форель и осетры, которых можно было заказать на обед.
Шли годы, а пароходы оставались такими же крепкими, надежными, красивыми. Революция, войны, разруха, неоднократная смена хозяев…Все перенесли, перетерпели, остались живы, да и внешний вид не померк благодаря заботливым рукам речников, мастерству докеров, таланту декораторов. Мало того, в уже довольно солидном возрасте оба парохода стали известными киноактерами.
У "Володарского" - три фильма на счету: "Васса", "Очарованный странник" и "Хождение по мукам".
У "Спартака" - один: "Жестокий романс". Мал золотник, да дорог. "Спартак" прекрасно справился с ролью парохода "Ласточка".



На его борту в каюте капитана рыдала после объяснения с Паратовым (Н. Михалков) Лариса Огудалова
(Л. Гузеева), в салоне 1-го класса Паратов пел "Мохнатого шмеля", на палубе Вожеватов (В.Проскурин) и Кнуров
(А. Петренко) разыгрывали в "орла- решку" красавицу-бесприданницу, а в помещении 4-го класса Карандышев
(А. Мягков) ее застрелил. И все это происходило во время обычного рейса.
Эта роль была звездным часом "Спартака"-"Ласточки".
Но, как уже говорилось, пароходы - они как люди: старятся, болеют и умирают. Состарились и эти братцы-сестрицы, и в 90-91-м годах прошлого века их отправили "на пенсию". "Володарский" уже не мог ходить в рейсы, требовался серьезный ремонт паровой машины, а "Спартака" сняли с рейсов на ходу.
И вот тут началось…
Конечно, можно было бы ожидать, что, пройдя славный трудовой путь, оба парохода заслужили благодарную человеческую память, заботливое и внимательное отношение к себе. Да только куда там. В стране, где и людям не приходится на это рассчитывать, ужели пароходам ождать?
В очередной раз не по своей воле поменяв хозяев, они были обречены на полное уничтожение. Кстати, я так и не смогла найти точную информацию, кто же был последним хозяином двух речных ветеранов. Назывались два имени: Московская компания "Адмирал", занимающаяся страхованием судов, и фирма "Бородино".
Последняя якобы приняла решение отправить "Володарского" и "Спартака" за границу для капитального ремонта и восстановления. Затем "Спартака" с сохраненными интерьерами кают и всех судовых помещений предполагалось вернуть на Волгу, а "Володарского" и еще одного такого же ветерана - "Память Азина" - продать Англии для экзотических рейсов по Темзе. И опять же "якобы" ради таких заманчивых перспектив представители "Бородино" совсем не "якобы" поснимали с пароходов все, что могло представлять хоть какую-то историческую или художественную ценность: старинные светильники, серебряную посуду, декоративные элементы отделки интерьеров. Чтобы потом вернуть все на место. Да только где это все? Риторический вопрос....
После операции "изъятие для сохранения" пароходы потащили вниз по Волге до Ростова-на-Дону.
Да, они стояли у стенки ростовской набережной довольно долго. Точнее сказать не могу, потому как увидела их там почти в последние дни их "гощения" у батюшки Дона. Неласковым он оказался хозяином, негостеприимным. Под покровом ночи хозяйственные мои земляки потихоньку курочили все, что могли. Правда, делать это с размахом стеснялись, поворовывали потихоньку, по мелочам.
Наконец страдальцев, утративших свое былое великолепие, поволокли еще дальше, в самый дальний затон, и бросили там. А оттуда - на Аксайский судоремонтный завод. "Мидель". И тут бедолаги узнали, почем фунт лиха. Рассказывают, что к неохраняемой стороне затона подходили "Камазы", которые загружались деревом и металлом, срезанными с пароходов, автогеном вырезались трубы, срывались даже обои. Не секрет, что в Аксае есть дома, огороженные заборами из корабельных реек и свай. Сторожа не связывались с ворами. "Себе дороже", - говорили они.
Нельзя сказать, что все, не участвовавшие в этом шабаше, смотрели на мародерство равнодушно. Нет, предпринимались попытки отстоять, защитить. Например, Ростовское областное общество охраны памятников истории и культуры пыталось расшевелить общественное мнение, ставило вопрос перед администрацией. Но то ли попытки были слабыми, то ли администрация слишком сильной, то ли не нашлось ни средств, ни энтузиастов - дело с мертвой точки не сдвинулось.
Три года назад, когда пароходы, что называется, находились при смерти, две журналистки побывали в Аксае. Одна из них, моя приятельница Ольга Шевель, была в то время корреспондентом университетской газеты, ныне она живет и работает в Москве. Я помню ту бурю Ольгиных эмоций, когда она показывала фотографии и рассказывала, что же довелось им с коллегой увидеть. Но что могли сделать две молодые женщины против равнодушной бюрократической машины? Ничего. Или почти ничего. По результатам, как теперь говорят, их "журналистского расследования" были опубликованы две статьи - в ж. "Огонек" и в газете "Город N". Чем еще можно было пронять местные власти, общественность, столичных и прочих чиновников всяких рангов, если их не тронули эти статьи с красоноречивыми фотографиями:

" По этим плавучим домам страшно ходить: в дырах проеденного ржавчиной пола плещется вода. Сторожа не советовали выходить на балконы, если только не захочется искупаться - настил там дышит, как живой, и вполне способен провалиться. Разобранные перегородки между каютами, сорванная деревянная обшивка, разбросанные повсюду куски обоев, на обратной стороне которых остатки еще дореволюционных газет с ятями. Мелькают заголовки: "Забастовка в Самаре", "Арест гимназистов", "Весенняя распродажа". Огромный зал с оконными проемами от пола до потолка, широкие полуразрушенные лестницы, кое-где оставшиеся узорчатые деревянные стены - остатки былой роскоши…"







Ну, и каков же финал? А таков: в довершение ко всем мукам пароходы подожгли, чтобы потом распилить на металлолом. Как "раскопала" одна из упомянутых журналисток, в книге регистрации пожаров г. Аксая был зафиксирован звонок о "контролируемом выжигании кораблей". Но и это еще не было последней точкой в этом многоточии. Следующей точкой стала информация в "Аиф-Новости" :

На дне Дона уже два "киногероя"
23.04.2001 14:56 |
В донских водах близ Ростова-на-Дону затоплен пароход "Спартак". Колесное судно, которому исполнилось без малого 90 лет, известно тем, что было использовано во время съемок фильма Эльдара Рязанова "Жестокий романс": на экране миллионы зрителей видели пароход под названием "Ласточка". В течение 5 лет стоял на приколе заброшенный "Спартак": его владелец - московская коммерческая фирма - так и не нашла судну никакого применения. В конце концов, на пароходе случился пожар, и он затонул. Это уже второе известное по кинофильмам судно, легшее на дно Дона. Уже 15 лет прямо напротив ростовской набережной лежит на грунте шхуна "Альфа", в свое время "исполнявшая роль" брига капитана Грея в фильме "Алые паруса".

И что же, спрашивали меня те, кому я рассказывала эту историю, - так ничего и не осталось от двух самых старых колесных пароходов России? Нет, почему же, осталось.
Осталась память, пусть не всенародная, но немало тех, кто знает и помнит о них.
А еще остался поршень. Да, да, в паровой машине колесного парохода "Быстрый", который, надеюсь, жив и работоспособен доныне, в одном из цилиндров работает поршень со "Спартака".
А это уже последняя точка.
………………………………..
Колесный пароход, крути свои колеса,
Дыми своей трубой, вздыхая, как во сне.
Пусть падает звезда, пусть гаснет папироса.
Пусть кто-то на земле вздыхает обо мне.

(Б. Канер и М. Канер "Колесный пароход")

P.S. В тексте размещены фотографии, сделанные О. Шевель.