Дневниковое + рассказец о "слухаче"

*
Две недели бушуют страсти по поводу цифрового телефона. Вернее, страстей уже нет, остались одни мордасти.
Образно говоря, мне хочется набить кому-нибудь морду, но я пока не знаю кому.
Пол-августа не работал аналоговый телефон. Но там понятно - кабель был пробит.
Только он заработал, перестал работать цифровой. Дозвониться ко мне - пожалуйста, а мне куда-нибудь - фигушки.
В трубке предштормовой штиль, зуммера нет, цифирьки на аппарате не светятся.
И две недели я веду безрезультатные переговоры с ремонтной конторой на предмет починить.
Подаю заявку, жду мастера. В течение дня, естественно, с 8 до 17.
Не дождавшись, звоню опять в контору.
А мне говорят, что мастер приходил. Куда приходил? Если я его не видела.
Говорят, он в подъезде с коробочкой работал, линию проверял, там все чисто. И на станции все нормально. Меняйте, мол, аппарат.
Поменяла. Результат нулевой.
Говорят, подавайте заявку, чтобы мастер к вам пришел. Так я же подавала, почему он не пришел?
Откуда мы знаем, почему не пришел, подавайте еще раз.
Правда, после того, как телефонщик якобы в подъезде с коробочкой работал, смогла один раз позвонить. Потом опять тишина. Разговаривать с девочками-диспетчерами совершенно бессмысленно, они ни за что не отвечают, кроме как за принятие заявок.
Ненавижу общаться с руководящими лицами, но, видимо, придется.
Они об этом еще не знают и потому спят спокойно. А я знаю - и нервничаю. Потому что злая, как баба Яга. А когда я злюсь, могу такого наговорить....мммм, лучше потом об этом не вспоминать.

**
Раз уж заговорила о телефоне, то расскажу историйку, которую обещала неделю назад. В ней тоже телефон участвует.
Кое-кому уже рассказывала, говорят, что таких историй тогда было много. Типичная, значит...

Середина 80-х.
На кафедру, где я работала, стали приезжать волонтеры из Корпуса Мира. Для ректора это - головная боль, а для преподавателей очень полезно, потому что стажировки за границу крайне редки, в основном посылали остепененных до 30-33-х лет или профессуру.
Поэтому все волонтеры встречаются с радостью. Их кормят, поят, пекут для них пироги и торты, приглашают домой, устраивают культурную программу, помогают нелегально подработать репетиторством, охотно откликаются на все разумные их просьбы. А они взамен проводят качественные семинары, помогают править статьи и методички, проводят занятия в продвинутых группах.
Среди этих ребят всякие были. И дружелюбные, и презрительные, и злые затворники, и компанейские. В т.ч. и те, о которых компетентные органы нам говорили открытым текстом, что они шпионы. Т.е. говорили они зав кафедрой, а она, краснея и злясь, выбуркивала это нам.
Может, так оно и было. Не любопытствовала.
Приезжали они семьями и поодиночке.
Как-то приехала Джуди. Молодая англичанка, не помню из какого города, что-то "угольное".
Мне дали ее " в нагрузку". С нагрузкой справлялась. Учила ее русскому языку.
На Рождественские каникулы Джуди едет домой. Нужен билет до Москвы.
Но накануне Нового Года достать билет в Москву очень трудно - школьников везут на экскурсии, студенты едут на сессию и т.д., и т.п.
Она звонит мне домой и начинает по-английски возмущаться порядками, царящими в ж\д кассах. При этом вспоминает и правительство, и администрацию города, и Обком. В выражениях не стесняется: там и фулз, и пигз, и фак, и еще что похлече звучало.
И вдруг посреди этого ее ругачьего монолога ( я молчу, потому что слово вставить невозможно) раздается мужской голос, который на хорошем английском произносит:" Мисс, вы говорите все правильно, но я попрошу вас оставить эту тему".
И больше ни слова. И тишина. Как у меня сейчас.
Эх, как взвилась Джуди! Она орала в трубку про долбаную демократию, про уродское правительство и русским матерком сдабривала свой ор.
Кое-как успокоила ее, пообещав, что помогу достать билет до Москвы. Таки и помогла по своим каналам.
Этим каналом был папа, который пошел на вокзал и взял без очереди билет в воинской кассе.
Джуди была счастлива, а папа смеялся: "Знаешь, дочура, меня разные женщины целовали, но англичанка впервые".

Так я узнала, что наш домашний телефон прослушивается. Домашние отнеслись к этому равнодушно. А папа лишь вскользь бросил, что, мол, он не удивился, потому что зять - на оборонке, дочь с иностранцами якшается, как же могло быть иначе.

Да, а после каникул Джуди к нам не вернулась. Сама ли не захотела, или ее не захотели - не знаю. Помню только, что ее вещички очередной волонтер передавал с кем-то в Москву.