| 3:16a |
#
Винни-Пух взял у тетки
две кружки и пошел к пианино,
и рассказал
об увиденном в глубине
коралловых пещер
белым островам
с розовыми пляжами,
тенистыми лесами и золотыми кронами.
И когда тетушка, сморкаясь,
напилась чаю,
Робинзон Крузо взял книжку,
на которой нарисована
старая гавань,
пошел к морю,
к маленькому деревянному причалу,
тому самому причалу,
поставил по колено в воду
кораблик и прошептал в корабельные снасти:
- Я иду.
Прощайте.
В первый час сверкал пурпурный сентябрь,
а в полночь — лиловые тона.
По тем же стеклам, куда ни взгляни,
над студеной зеленью парусов
мерцали звезды крупные.
В палубах, как язвы, вулканы
вспыхивали. А лампы, точно ведьмы,
из иллюминаторов глядели.
Только слышно было — далеко за кормой
водяные спазмы
прячет в темноту паруса грозный мачт скрип.
Только слышно было — кричат в сетях
из глубин морских тухлые трески.
Только видно было — ночь, как свернувшееся масло,
собранное с моря,
ходила волнами по воде.
Острова извергли из глубины
бури гигантские,
хороводные смешные мухи тяжелые
сыплются с неба из созвездий
захватив врасплох.
После всех циклонов с бездонными воронками,
после всех криков и проклятий,
после всех опасностей этих смутных дней
были светлые ночи и дни без конца.
В час утра,
когда небо принимает
волосатую
форму старого облака,
покидаю я этот далёкий остров.
И останется в памяти
зеленый сумрак
медленно ползущих пальм,
лёгкий пух
белых облаков,
золотое солнце и мохнатый,
чуть светлеющий день.
'
Они сидели под старым навесом
в предвечерний час.
Теплый чай пили в ожидании
тихого ветра.
Сидели, разглядывая
прозрачные кокосы.
Улыбались сквозь слезы
жемчужно-розовому восходу.
И слышали, как в жаркий полдень
свистел в ракушках солнечный дождь.
В последний день
снова надели соломенные сандалии
и пошли в опустевший город.
По пыльным улицам, как под алыми скипетрами
тех кто покинул все острова на свете,
брели они.
Тонули в смятой белизне
над пыльными кривыми мостовыми.
Соединялись с матерью-землей. |