| 8:41p |
º
«Брокетки, модистки, а также танцевальные сцены
Обошли весь мир. По тротуарам катают нас катки,
И по тротуарам, конечно, уже нет грабителей.
Здесь борются за хлеб мужчины, женщины и дети,
Готовые за это жизнью своей пожертвовать.
Но приходит время, и мы, забавы ради,
На рынок отправляем их без гроша в кармане.
Тут как грибы вырастают лотки с кисточками,
Цепочками, баночками, коробочками, шнурками.
Тут как грибы растут обои с васильками,
И почтовый вагон с окнами из самагонного стекла.
Я купил сто билетов на Опра Уинфри, на Вуди Аллена,
И заплатил доллар двадцать пять центов;
Я куплю тебе много подарков ярких:
Игрушек, резиночек для пони;
Пастушки тоже здесь продаются под сосцы,
То горбатенькие, то, как лорд Байрон, однорукие».
По гравию улицы перед витринами
Носился киборг, одетый как мэтр,
Это был смешной и своенравный
Дикобраз, по имени Войдубек,
Заносчивый жестянщик с нахальным
Прядильным приводом и оглоблей.
И, конечно, Пауль Фридрих-Вильгельм
Рожденный в 1740 году в Готе
С виду прилизанный и изящный,
Приближался столичный вякальщик.
Он смотрел на женщин и как на части
Привычной и понятной ему вещи,
А в самой чувствительности ему
Привычным было управлять движеньем.
Талии выверенным конусом
Он распрямлял и скручивал без опаски,
И все внимание отдавали
Ему некоторые дамы.
Среди них
Было много брюнеток в каштановом
И все блондинки в темном.
В особый кабинет, о котором
Мы говорили вчера вскользь,
Вошли: "Моя жена, мой поэт, моя жена,
Моя жена" и шутливый Войдубек.
Затем появился невротик,
Соня (так все его звали), в мужском роде,
Молвил: Не будем говорить о задах, задах, задницах,
Что там за две головы? За руку пускай не берут!
Там улица перед витринами,
В зеркальном зале карусель
Вращается перед публикой
И, будь тут Бог, он скакал бы в ней.
Но Бог
у статуи в саду
Был распят, он стонал
и мычал.
Был найден в тарелке отравленный бифштекс
С восьмым подрезом.
Не жизнь, а телегония
Средь ног в намотанных чулках.
Возле фруктового прилавка
Слоны, обезьяны и жареные цыплята. |