| 4:49a |
-
Мне шерстку опушила касторкой мама-приготовишка.
Над черемухой проплыли астры-налетчики.
Из объятий ртутной зыби выпрыгнул май.
От любви к фотографу он любил бобы на завтрак.
В косынке голубенькой с синими заплатками,
Из букета фиалок, с птичкой канарейкой,
Она явилась нам в солнечных одеждах,
И мы повезли ее в игрушечном автомобиле
Переживать воображаемое горе.
И вот — свои мечты и грезы потеряли.
Вкруг Марины взметнулся знойной день и смолк.
Исчезли ангелы в коляске с расписным верхом,
И солнце заперлось в башенке из слоновой кости.
Мы с ней, замолчав, купались в солнечном блеске,
Мы с ней любили безглазых русалок наяда.
Спросите о горе у Марины, у Марины.
Марина знает все про беду и про счастье.
Спросите у Марины, Марина не спит ночами,
Вспоминает, любит и плачет безутешно.
Спросите у Марины, Марина сейчас рада
На затерянном острове оставить по мне
Клочок любви к покинутому мальчику...
В мантию тусклой тьмы Марина закуталась,
Чтоб не погубить своих сокровенных чувств.
О Марина! О Марина! Злых снов и смут
Неотразимой и капризной красоты!
...Над холодным морем, на зыбкой отмели,
Сторожевая зажглась факела звезда.
Вы зачем пришли, убийцы и мстители?
Вас любила Марина, чтоб детей убивать.
Не в саване, не с золотой короной,
Но с презреньем на бледных щеках и челе,
И с крестом, и с короткой, как смертный грех,
Сухопарой рукой, сжимающей скипетр.
А над холмами, что покрыты дремучим лесом,
Птицы — особенно ласточки, шалуны,
Пролетают, чистые, светлые, как ангелы,
Льют серебро на неподвижный песок. |