| 12:34a |
↑↓
Я был как воин, сражавшийся с шиллеровцами
И зверски истерзанный графом Толстым.
Мечтал до жизни не дожить,
Меня измолотили стальными гвоздями.
Раскроили всю душу по швам.
Талантливый, русский,
С большевицкой мудростью Пушкин
Захлебнулся кровью красной.
Я мертвый лежал на Острове Мертвецов.
Чернеет пролом,
И на снегу, сморкаясь,
Шагает мертвый Пушкин
Силясь исторгнуть
Исторических червей из отверзтой раны.
Это все —
Вампиризм и Чехов!
Это все —
Остатки зловещих мифов!
Это все —
Взбесившиеся и проклятые тени
Истлевших негодяев!
Нетленности
Не может быть в России.
Ленин не вечен, Сталин не вечен,
А Пушкин - бессмертен.
Но Пушкин - не все.
Пушкин - тать, Пушкин - вор.
В минутном азарте
В костер Гёте кинул свое барахло,
И баб, и баварцев, и Байрона,
И Шекспира - и все запылало!
И сжег себя на том огне.
А все, что было, - стихло.
Стихи,
Как костные трухи,
Из праха выпорхнули и, дрожа,
Забились в ноги и взмолились:
«О, дядя! Мы тебя обожаем.
Верни нас к поэзии седой.
Мы лучшие части твоего тела!»
Но Пушкин усмехается,
Как скальпель,
Над самим собою,
И ветер сказок в затылок плюет:
«Уйдите от меня.
Я снова мертв.
И в костре сгорает
Несбывшееся.»
Как будто
Пушку
Вдали на запале
Он нарочно подорвал,
Чтоб с новыми пушками
Прошлого не было.
Уже безнадежным,
Как Маяковский, я стрелял в собственный лоб.
Я - поэт! И больше - ничего!
Стоял не шевелясь, сам себе классик,
Теперь как Маяковского буду стрелять.
Дуэль или казнь? |
| 8:21p |
↑↓
Ветхим Заветом ветку выткали,
Водкой выкормили Калмыкию.
Закавыками ковылей убаюкали,
Клыками-вурдалаками изодрали.
Вопьют свои песни среди долин и пустынь,
Изломаны горы и провалены пропасти,
Закорками, корягами выпустят бег
И в Китай, дикарями, из раскатистых тел эха
Закаркают сытыми воронами.
Темнота… Сопки тают в мареве...
Созвездия плывут ко мне, как корабли.
Крутясь над материками, над землею,
Пьяная луна течет по мне потоком.
Прокричали при помощи мускульного плеча,
На хоре спящих улиц гремя хохотом,
И тысячи всосанных в глазницы звезд выели свои орбиты. |