| 1:05a |
Если надо, впереди была рыба и море.
Если назад - суша и море.
Предоставь этим машинам - волю,
сам себе предоставь свободу.
Пусть плывут они по пустыне,
пусть идут по зеленой степи.
Природы косноязычные стоны
Сливаются с воем трупов.
И, как скелет,
Упряжки лошадей
Кишат мертвой рыбой.
И высохшими костями
Торчат в грязи копыта.
За мной бежал и кричал Вращающийся Ровер.
Отчаянно лаял Билл.
Ужин и ночлег я получил
В палисаднике рядом с теткой Цецилией.
А она подобрала меня,
И из хвоста моего медного
Ткет она новые башмаки.
За нею идет по пятам
Старуха Нивская, наш премьер-министр,
И в окошке автобуса я вижу
Ее лицо морщинистое.
Заголовок мой упав,
Спрячется в стопку других
Замечательных листов.
С разверстой грудью на ножах
Буду встречать солнце,
Буду глядеть в кошмарный сон,
Будут хрустеть леденцы.
Что еще?
Еще - мне верят
Отцы и матери,
Сестра, отец, мать, друзья
И незнакомые люди,
Вооруженные тюрьмой,
Когда они будут пытать
Меня по делу Эйхмана,
Перед моим оком трепещущим,
Что еще? Ничего.
Комета из последних сил
Поднимает свой хвост
Над Землей.
Где-то в Африке, в районе Сьерра-Леоне,
В лесах раздается душераздирающий вой
Зверей, избитых собаками. |
| 3:47p |
Смотрю на звезды, плывущие к югу,
А дети моего квартала
Играют в прятки в моем дворе.
Вдали под нами громыхает сад
И слышится шум ветвей и листьев.
То Роберт, сын Пилтдауна,
Любит меня и плачет в кронах.
То Дерби мой, сын Пилтдауна,
Любит меня и ворчит, как медведь.
То Джон Левинас, сын Пилтдауна,
Любит меня и ластится, как щенок.
И вот Роберт, сын Пилтдауна,
Любит меня, как малое дитя.
Все вокруг звенят, шелестят
Над ночным двором. Над нами ветви вьются.
А у меня в руке новая бритва.
И рядом со мной собака чужая
Вздрагивает хвостом от радости.
Со зверями борются, и бьют, и морят голодом,
Но блохам от этого не легче.
А запах парного мяса
Обволакивает насквозь...
И повсюду воют обезьяны.
Они идут за караваном в пустыню,
Чтоб их съели те, кому они не нужны.
То рыжими пятнами, то черными точками
Ткет путь по песку табор лагерный.
Зубы сверкают, как искры в темноте,
Сквозь сетку трещин - жадный оскал.
Они сердятся, они рычат.
А я в это время буду
Жить за железной решеткой,
Пока жара, жажда,
Ночи, как липкие перчатки,
И крысы пожирают меня.
Взгляни на список преступлений,
Отточенную бритву в руке,
И галдеж собак,
И то, что веревку люди
Принесли с собой.
И они сплели весь этот бред
С моей судьбой, как нитки в комок.
И я хочу размыть эти нити,
И оживить этих птиц, и детей.
И все, чего хочу,
Раскачиваясь, упадет в песок,
И солнце, блеск и суета.
Ты видишь, как мир качается,
И миг от взрыва до взрыва,
И нету пути назад.
Возьми, возьми мою бритву.
Твою не обещаю.
И если ты проживешь сто лет,
Всегда ее держи при себе.
Возьми ее в зубы
И иди.
Иди.
К Иерусалиму,
К тому, кто воскреснет.
И пусть твои усталые ноги
Шатаются в песке.
Пусть глаза твои слезятся.
И пусть тебе улыбаются
Идущие вместе с тобой.
Очнись, помоги им, живым.
Ты видишь - человек прошел
Через ворота.
Отвязывай калитку,
Отпускай сторожевых собак,
Собак, которые несут
Помощь узникам. |