| 4:12a |
+
Посягательство на то чтобы засунуть в карман это пени Бентама.
Тощие пуритане с мрачными взглядами, в очках, темные, пожилые,
с чертами обреченности на лицах, утверждают, что кто-то
наколол его ножом. Это касается вопроса о пище, пока
только мясо, олень, рыба. Девальвация девы и льва, деменция с тельцами Леви, вермикуляция напыщенного патриарха, насыщают его взгляд,
отставленный на кончике вилки.
Девиантного Левиафана не постичь людям, вообще ему чуждым.
Подвижное мышление этой мании не является результатом
субъективного чувства, нет.
Субъективность это магматичный частичный хаос,
прижимаемый к банту,- она таится во всем. Весь мир социологичен.
Поэтому мне нельзя забывать, что я —
многоногая зараза, биологический
пересмешник,
крошечное техническое чудо,
что я расту в бактериях в
тесте, что я разлагаюсь и
умираю вместе с
потомственными анахронизмами,
что я незримо нахожусь повсюду.
Когда
любой плод моего мозга созревает -
отныне он лишь инертный, никуда не годный
материал. Ведь должен же кто-то
догнать или обогнать вас, или - лучше
для дураков - опередить. И, может быть, это
я выйду за границы живого, но
здесь у меня нет ни прошлого, ни будущего,
ни памяти о минувшем, ничего. Я в
течение всех моих лет двигался так
незаметно, так скрытно, так неприметно,
что не могу сейчас вспомнить, когда я родился.
У меня есть лишь настоящее.
Не разрешается говорить: да или нет,
нужно только делать.
Когда все мое тело - это толпа, неоднородная, но
коллективная, только между собой
различная и принадлежащая к разным племенам,
мне должно быть совершенно безразлично, как люди
по своей воле или по воле генов,
разбито ли их сознание, уничтожится оно
или нет, останется ли такой, как есть
или изменится на что-то другое, но только
не надо выбирать ни за кого - ни здесь,
ни там. Я — меньшинство, я пришел от другого мира,
я чужой среди этих вещей, я затерян в
паутине общений, чужих мне
тел, или к сети, сплетенной ими,
или на липкой поверхности бесконечности.
Какая пропасть между нами
и той моей пустынностью, с которой я привык
жить, и с моим удивительным отсутствием
в миропорядке этого целого,
вместе с тем в их многоголосом хоре
мне столь же легко, как им, отыскивать то, что
я постоянно открываю.
Как то происходит между воздухом и дождем
и деревьями, полянами, лугами,
в храмах - одинаково.
Движение, очень чуткое в каждом атоме
разнообразных атомов и их объединений.
Это частичка огромного мира,
которая долгое время
не активировалась,
удивительный элемент неизвестной системы.
Ну как, убедительна моя точка зрения?
Быть может, я, как маленький
бог, прибитый гвоздями к деревянной
статуе? |