| 11:46p |
→→
Теперь всё смешалось в телах сумасшедших,
и им уже не знаешь, в кого вглядеться.
Мне не вспомнить лица твоей печали,
не удержать твои взрезанные уста,
и каждый красный кровяной волдырь
на нежной коже - как маленькое сердце.
Пошли, мне хочется свободы и света,
я ужасен в потоке крови твоей,
словно дети плотской порнографии,
я мёртв для тела и проклят для лица.
Иди на цепи, глотай на пороге
чернильные медленные реки,
возьми меня за волосы и не дыши,
слезы из глаз - из зеркал моих.
А я пока отрежу прядь волос и брошусь в красную воду.
Ночь в этом небе пылает алым цветом,
заползай ко мне, как в рот - змея.
А в ковше кровавых вод лежит лицо - уже не твое,
а жутко-красное - словно детский мяч.
Я кричу от бессилия и боли,
засыпаю багровым песком,
засыпаю багровым песком
для тихого сна усыпальницы.
Спи же, безумный, спи,
мой мячик, мой Золотой Пёс.
А я пока отрежу прядь волос
и брошусь в красную воду.
Я выживу, а потом буду
на цепи у потока слез.
А девочка в темноте
грозит пальцем кривому и седому,
кричит и плачет, плачет
и зовет по имени:
Куколка-воробышек,
золотая куколка,
зайчик, мальчик.
Я ещё хочу покоя,
хоть немного. Ведь дальше
будет только боль,
будут только крики,
будут только убийцы,
кровавая жажда.
И я опять не знаю -
где руки мои любимые,
где шея красивая,
где глаза,
где плечи,
где грудь,
где вся кровь в этом море,
чья-то кровь...
Зачем мне назад смотреть,
куда-то? |