| 12:50a |
_
Называйте это извращенным
Воображением, но мне нравятся
Русские лица под сапогами.
Важно то, что человек русский
Бывает бурый, черный и желтый,
Чернобровый и волосатый.
В вашем кабаке все равно не согреемся
И не полюбуемся вашей русской свиньей.
Видим впереди черную пропасть.
В самом деле, сначала кажется, что
Ящик на колесах еле катится.
Но один из прохожих, тот, что поменьше ростом,
Решительно влезает в ящик.
Весь отекший, с огромной лысиной,
Как, впрочем, все пенсионеры,
На простыне ты выпроставал
Чешуйчатую изнанку.
Качнулась Земля и бурунами
Покатилась вниз, как опилки.
Горячие вулканы, словно
Цифры на машинке,
Ели острова; миллионы, словно
Квадраты на игральной карте.
Мы тащили тебя в страну червей
И в город, где могильные дома.
Называйте это подсознанием,
но мне нравятся русские лица под сапогами.
Под жалкий гомон магнитофонов,
И с молочной лужайки ты катился,
Унося с собою Россию.
Вот она появилась - с чемоданчиком,
В короткой курточке, волосы в ладонь.
Откроют дверь - и хлынет оттуда
Беспредельное солнце, чернила и гной.
Сломает с небес головки
Чистотел и паутина,
И закружит по комнате пыльца,
И окропит мертвенно-бледный,
Драгоценный трупный запах.
Цепляясь за воздух и скользя,
Твои колеса подошли вплотную,
Чтобы в твои руки взять тебя.
Это странно, что у стольких вещей
Есть свои имена: у зубной щетки,
У недовязанного носка
Есть собственное имя.
Имя мертвецов.
Это очень страшно.
Тело в разрезе,
Как крыло ночной птицы,
И сердце, как чирей,
Дышит в один конец.
Из тебя нет выхода.
Беги отсюда к смерти. |