* * *
В суставах хруст аттических солей,
Век-волкодав и он же век-заноза,
Такие нас трясут метаморфозы,
Что ваш Овидий, что ваш Апулей.

Я - середина списка кораблей.
Египетская марка, четверть прозы,
Шум времени и Тютчева стрекозы,
Московский гной, воронежский елей.

Я смешан в рай и в ад и в Ленинград,
С военной астрой вышел на парад.
Я - камень, но не камень преткновенья.
И с головой, закинутой до пят,
В пустом восьмом трамвае невпопад,
Читаю вам своё стихотворенье.



* * *
Носитель языка, чтоб уберечь язык,
Бежит из той страны, язык которой носит.
Настали времена и взяли за кадык,
И вот родная речь молчит, пощады просит.

Молчание всегда срывается на крик,
Изъята буква "ять", де факте и де юре.
И в колченогий стиль, как косточка в язык -
Войдет порок и бич, бред-аббревиатура.

По планам ГОЭРЛО, ВКП(б), ЧК -
Пойди-ка разбери - что истинно, что ложно.
И, сгорбившись, идёт носитель языка -
И ноша тяжела, и бросить невозможно.