|
|
Пишет staraya_zhopa (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} staraya_zhopa)@ 2003-02-06 01:53:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
В том числе и о живописи...
Абрам Соббакевич
ПЕЙЗАЖИ и ПОРТРЕТЫ
Ну, что сказать о Левитане…
Не стану осуждать заранее.
Сюжет картины очень прост.
Весна, тепло. Наверно, пост
У лошади на заднем плане
Болтается лениво хвост.
Прекрасна русская природа!
Особенно, когда на ней
Немного топчется народа,
И ясная стоит погода
Хотя бы пару - тройку дней,
И что-то в воздухе разлито
Такою искусною рукой,
И всем есть место у корыта,
И всё как будто шито- крыто,
И на душе такой покой,
Что всё плохое позабыто.
А Левитан всего скорей
Нисколько даже не еврей…
Из наших он, из православных,
Из новгородских или славных
Широких пензенских дверей.
А что Исаак, ну что ж, бывает,
Есть показатель поглавней,
И вот его они скрывают
От нас ширинкою своей.
Они маскироваться доки
И действуют весьма хитро,
Но всё же выдают вещдоки
Их иудейское нутро.
У нас была соседка Сара,
Она совсем не ела сала,
А только беломор сосала
И вот от этих папирос
В лице суровом ни кровинки,
Ни ямочки, и ни жиринки,
Зато такой могучий нос-
Не надо никакой ширинки.
Папашу у неё забрали,
И он любил ли не любил,
В Сибири на лесоповале
На свежем воздухе трубил,
Пока здоровье не сгубил.
.
А был папаша у соседки
Когда-то знатный коновал,
И угодил на тот повал
За то, что он не те таблеткм
Народу русскому давал.
А взять, допустим, на работе,
Был инженер-совсем дебил,
Плешивый и почти не пил,
И то не по своей охоте.
Но очень в шахматы любил
И допоздна сидел в цейтноте.
И досиделся наш орёл,
Что он тако-ое! изобрёл-
Как после люди говорили,
И в том числе знакомый мент,
Который видел документ
Что все учёные в момент
На ж#пу сели в Израиле,
Когда откинули брезент.
И с Шатлом вроде бы сравнили.
И что по злобе этот тать
У нас не стал изобретать.
А Левитан другое дело,
Он долю русскую постиг
Почти до самого предела.,
За это бог ему простит
Любой изъян души и тела..
Он так для нас изобразил
Былинку всякую и травку,
Что ноги сами в магазин
Несут от выставки к прилавку.
Да нету денег на поправку..
Россия, родина, голуба,
Мне так близка твоя краса,
Твои поля, твои леса,
И так горят на утро трубы,
Когда такая полоса..
Когда кругом меня разруха,.
И голодает мать старуха,
Да разве же она одна…
Ответь же мне, какая муха
Тебя, родная сторона,
Какая муха укусила?
Куда твоя девалась сила?
И кем распродана страна?
Догадываюсь в глубине,
Ох, если попадутся мне,
Да жаль, их нет на полотне
Там лишь дорога и разлука,
Кусты, трава, реки излука,
Душа как будто бы в огне.
Природа русская и мука,
О как же я тебя люблю!
Когда немного пригублю.
И если вдруг какая сука
Поднимет на Исаака руку,
Башку собаке проломлю.
НОТНАЯ ГРАМОТА
(к спорам о Вагнере - любимом композиторе Гитлера, патологическом антисемите.)
Мне музыка ни строить и ни жить не помогала,
Но всё ж услышать было мне дано,
Как флейта тонкой струйкой разливала по бокалам
Старинное немецкое вино.
И дирижёр у вечности подробной
Не спрашивал деталей и примет,
Из воздуха не извлекал монет,
А палочкой своею дирижёрской психотропной
Всё сущее делил на ДА и НЕТ.
На ДА и НЕТ , на сушу и на воды,
На свет и тьму, на женщин и мужчин,
И билась музыка, о каменные своды
В намеренье счастливого исхода,
И был пока что в ней неразличим
Железный скрежет следствий и причин
И вопль обречённого народа
И лишь когда вступили духовые,
Мучительно забрезжило впервые,
Что это не вибрирующий сон,
Что дирижер, витая в Эмпиреях
И вымогая наслажденья стон,
Ещё делил на немцев и евреев,
На вешний воздух и на газ Циклон.
О как живётся дилетанту просто,
Повязан галстук и отглажены штаны,
И звуки флейты простодушны и нежны,
И я сижу в концертном зале мягче воска
И знать не знаю, как изящно сплетены
И судорогой мёртвой сведены,
И музыка, и чёрные мундиры Холокоста
Пришедшие с немецкой стороны..
ИГРУШКИ
До кубик-рубика, такая вот петрушка,
У нас в Европе была ещё игрушка,
От тропиков и до морей полярных
Она была из самых популярных,
Простая, без особенных затей -
Доступная и для собак и для людей.
По правилам довольно немудрящим
В такт танцевальным песенкам бодрящим
Шесть миллионов женщин и детей
А также стариков седобородых
Сошли на насыпь около путей,
Как будто бы приехали на отдых.
А чтоб никто из них не затерялся,
Учёные немецкие овчарки
Ходили по квартирам и подвалам,
По погребам и по вонючим ямам,
Отличным руководствуясь чутьём.
А после провожали их на поезд,
/Конечно только тех, кто мог ходить,
А кто не мог, те говорили ПАС
И сразу выходили из игры/
А поезд по-немецки аккуратно
Уже стоял на рельсах под парами.
И машинист в своей спецовке чистой
Поглядывал тревожно на часы.
Прожёвывая скудный бутерброд.
А тех собак науськивали немцы,
А также благородные поляки,
А также молчаливые эстонцы,
Высокие и стройные литовцы,
И скромные ребята белорусы
В застиранных, но вышитых рубашках,
И украинцы со своей горилкой
И песней безусловно мелодичной,
А также элегантные французы,
Медлительно - почтенные голландцы,
И дерзкие порывистые венгры,
Румыны с виноградными глазами,
И славные блондины латыши.
И лишь одни упрямые датчане
Играть в игру такую отказались,
Ну да на них в том шуме и азарте
Внимания никто не обращал..
И красные вагоны для скота
Красивой длинной лентою катились
И оживляли сельские картины,
И озорные местные мальчишки
Махали вслед и весело кричали.
Неважно что. Ведь всё равно не слышно.
Шесть миллионов вышли из вагонов,
Шесть миллионов женщин и детей
Сошли на насыпь около путей
И сняли запылённую одежду,
И взяли за руки молитву и надежду,
Шесть миллионов женщин и детей
Все друг за дружкою пошли купаться в море
И весело резвиться на просторе.
И вот на этом месте, как ни жалко,
Кончается еврейская считалка,.
Чего считать, тем более назад,
Когда и так известен результат.
И только в Яд Вашеме в темноте
Их до сих пор. их до сих пор считают
И списки бесконечные читают,
Не знаю только те или не те.
Но если бабку там мою упоминают,
И дочь её с трёхмесячным ребёнком,
В последний раз испачкавшим пелёнку,
Уже во рву в прохладной тесноте,
То значит те.
Ленинградец
Что ж я так пекусь об этой
Грозной северной стране,
Что ни словом, ни конфетой
Не была добра ко мне.
И какой суровой ниткой
Я навеки к ней пришит-
То ли водкой, то ли пыткой,
То ли русский, то ли жид.
Что-то больно и негромко
Ноет с самого утра-
Лихоманка или ломка,
Или русская хандра.
Не могу забыть хоть тресни,
Глядя с Масличной горы,
Эти годы, эти песни,
Эти тёмные дворы.
Мокрый ветер , подворотни
Фонари и корабли,
Горький привкус приворотный
От воды и от земли…
Из отёсанного камня,
Из витого чугуна-
Как ты всё-таки близка мне,
Нелюбимая страна.
Врозь с тобою – будто болен,
Вместе - корчусь от стыда ,
Я в самом себе не волен
И не буду никогда.
От нечаянной песчинки
Глаз слезится на ветру,
И в груди не тают льдинки
Даже в самую жару...
ПРОСЬБА
Не разлучай меня, дружок,
С корявой русскою природой,
С лукавой русскою погодой
И с рюмкою на посошок.
Не разлучай ни на вершок,
Коль ты такой уж всемогущий,
И с осенью бесстыдно врущей,
И с честной русскою зимой,
И с окаянной неимущей
И безответною землёй.
Не разлучай меня с травой,
Болотной, влажной и высокой,
Ночами с узкою осокой,
А днём со сладкой лебедой.
Не разлучай меня с водой,
Зелёной, пойменной, хрипящей,
С моею прошлою бедой
А заодно и с настоящей..
Не разлучай меня с дождём
С туманом, снегом и ненастьем,
Среди которого рождён,
К которому коротким счастьем
За щиколотки и запястья
Я так по-римски пригвождён.
Не разлучай меня с дождём.
Мне жизнь повытерла бока,
И вроде даже неуместно
Любить мне эти облака
К земле летящие отвесно.
Но и тебе не очень лестно
Держать меня за дурака,
Ведь знаешь ты наверняка,
И мне, конечно же, известно,
Что я умру и не воскресну.
Не разлучай меня пока…
Абрам Соббакевич
ПЕЙЗАЖИ и ПОРТРЕТЫ
Ну, что сказать о Левитане…
Не стану осуждать заранее.
Сюжет картины очень прост.
Весна, тепло. Наверно, пост
У лошади на заднем плане
Болтается лениво хвост.
Прекрасна русская природа!
Особенно, когда на ней
Немного топчется народа,
И ясная стоит погода
Хотя бы пару - тройку дней,
И что-то в воздухе разлито
Такою искусною рукой,
И всем есть место у корыта,
И всё как будто шито- крыто,
И на душе такой покой,
Что всё плохое позабыто.
А Левитан всего скорей
Нисколько даже не еврей…
Из наших он, из православных,
Из новгородских или славных
Широких пензенских дверей.
А что Исаак, ну что ж, бывает,
Есть показатель поглавней,
И вот его они скрывают
От нас ширинкою своей.
Они маскироваться доки
И действуют весьма хитро,
Но всё же выдают вещдоки
Их иудейское нутро.
У нас была соседка Сара,
Она совсем не ела сала,
А только беломор сосала
И вот от этих папирос
В лице суровом ни кровинки,
Ни ямочки, и ни жиринки,
Зато такой могучий нос-
Не надо никакой ширинки.
Папашу у неё забрали,
И он любил ли не любил,
В Сибири на лесоповале
На свежем воздухе трубил,
Пока здоровье не сгубил.
.
А был папаша у соседки
Когда-то знатный коновал,
И угодил на тот повал
За то, что он не те таблеткм
Народу русскому давал.
А взять, допустим, на работе,
Был инженер-совсем дебил,
Плешивый и почти не пил,
И то не по своей охоте.
Но очень в шахматы любил
И допоздна сидел в цейтноте.
И досиделся наш орёл,
Что он тако-ое! изобрёл-
Как после люди говорили,
И в том числе знакомый мент,
Который видел документ
Что все учёные в момент
На ж#пу сели в Израиле,
Когда откинули брезент.
И с Шатлом вроде бы сравнили.
И что по злобе этот тать
У нас не стал изобретать.
А Левитан другое дело,
Он долю русскую постиг
Почти до самого предела.,
За это бог ему простит
Любой изъян души и тела..
Он так для нас изобразил
Былинку всякую и травку,
Что ноги сами в магазин
Несут от выставки к прилавку.
Да нету денег на поправку..
Россия, родина, голуба,
Мне так близка твоя краса,
Твои поля, твои леса,
И так горят на утро трубы,
Когда такая полоса..
Когда кругом меня разруха,.
И голодает мать старуха,
Да разве же она одна…
Ответь же мне, какая муха
Тебя, родная сторона,
Какая муха укусила?
Куда твоя девалась сила?
И кем распродана страна?
Догадываюсь в глубине,
Ох, если попадутся мне,
Да жаль, их нет на полотне
Там лишь дорога и разлука,
Кусты, трава, реки излука,
Душа как будто бы в огне.
Природа русская и мука,
О как же я тебя люблю!
Когда немного пригублю.
И если вдруг какая сука
Поднимет на Исаака руку,
Башку собаке проломлю.
НОТНАЯ ГРАМОТА
(к спорам о Вагнере - любимом композиторе Гитлера, патологическом антисемите.)
Мне музыка ни строить и ни жить не помогала,
Но всё ж услышать было мне дано,
Как флейта тонкой струйкой разливала по бокалам
Старинное немецкое вино.
И дирижёр у вечности подробной
Не спрашивал деталей и примет,
Из воздуха не извлекал монет,
А палочкой своею дирижёрской психотропной
Всё сущее делил на ДА и НЕТ.
На ДА и НЕТ , на сушу и на воды,
На свет и тьму, на женщин и мужчин,
И билась музыка, о каменные своды
В намеренье счастливого исхода,
И был пока что в ней неразличим
Железный скрежет следствий и причин
И вопль обречённого народа
И лишь когда вступили духовые,
Мучительно забрезжило впервые,
Что это не вибрирующий сон,
Что дирижер, витая в Эмпиреях
И вымогая наслажденья стон,
Ещё делил на немцев и евреев,
На вешний воздух и на газ Циклон.
О как живётся дилетанту просто,
Повязан галстук и отглажены штаны,
И звуки флейты простодушны и нежны,
И я сижу в концертном зале мягче воска
И знать не знаю, как изящно сплетены
И судорогой мёртвой сведены,
И музыка, и чёрные мундиры Холокоста
Пришедшие с немецкой стороны..
ИГРУШКИ
До кубик-рубика, такая вот петрушка,
У нас в Европе была ещё игрушка,
От тропиков и до морей полярных
Она была из самых популярных,
Простая, без особенных затей -
Доступная и для собак и для людей.
По правилам довольно немудрящим
В такт танцевальным песенкам бодрящим
Шесть миллионов женщин и детей
А также стариков седобородых
Сошли на насыпь около путей,
Как будто бы приехали на отдых.
А чтоб никто из них не затерялся,
Учёные немецкие овчарки
Ходили по квартирам и подвалам,
По погребам и по вонючим ямам,
Отличным руководствуясь чутьём.
А после провожали их на поезд,
/Конечно только тех, кто мог ходить,
А кто не мог, те говорили ПАС
И сразу выходили из игры/
А поезд по-немецки аккуратно
Уже стоял на рельсах под парами.
И машинист в своей спецовке чистой
Поглядывал тревожно на часы.
Прожёвывая скудный бутерброд.
А тех собак науськивали немцы,
А также благородные поляки,
А также молчаливые эстонцы,
Высокие и стройные литовцы,
И скромные ребята белорусы
В застиранных, но вышитых рубашках,
И украинцы со своей горилкой
И песней безусловно мелодичной,
А также элегантные французы,
Медлительно - почтенные голландцы,
И дерзкие порывистые венгры,
Румыны с виноградными глазами,
И славные блондины латыши.
И лишь одни упрямые датчане
Играть в игру такую отказались,
Ну да на них в том шуме и азарте
Внимания никто не обращал..
И красные вагоны для скота
Красивой длинной лентою катились
И оживляли сельские картины,
И озорные местные мальчишки
Махали вслед и весело кричали.
Неважно что. Ведь всё равно не слышно.
Шесть миллионов вышли из вагонов,
Шесть миллионов женщин и детей
Сошли на насыпь около путей
И сняли запылённую одежду,
И взяли за руки молитву и надежду,
Шесть миллионов женщин и детей
Все друг за дружкою пошли купаться в море
И весело резвиться на просторе.
И вот на этом месте, как ни жалко,
Кончается еврейская считалка,.
Чего считать, тем более назад,
Когда и так известен результат.
И только в Яд Вашеме в темноте
Их до сих пор. их до сих пор считают
И списки бесконечные читают,
Не знаю только те или не те.
Но если бабку там мою упоминают,
И дочь её с трёхмесячным ребёнком,
В последний раз испачкавшим пелёнку,
Уже во рву в прохладной тесноте,
То значит те.
Ленинградец
Что ж я так пекусь об этой
Грозной северной стране,
Что ни словом, ни конфетой
Не была добра ко мне.
И какой суровой ниткой
Я навеки к ней пришит-
То ли водкой, то ли пыткой,
То ли русский, то ли жид.
Что-то больно и негромко
Ноет с самого утра-
Лихоманка или ломка,
Или русская хандра.
Не могу забыть хоть тресни,
Глядя с Масличной горы,
Эти годы, эти песни,
Эти тёмные дворы.
Мокрый ветер , подворотни
Фонари и корабли,
Горький привкус приворотный
От воды и от земли…
Из отёсанного камня,
Из витого чугуна-
Как ты всё-таки близка мне,
Нелюбимая страна.
Врозь с тобою – будто болен,
Вместе - корчусь от стыда ,
Я в самом себе не волен
И не буду никогда.
От нечаянной песчинки
Глаз слезится на ветру,
И в груди не тают льдинки
Даже в самую жару...
ПРОСЬБА
Не разлучай меня, дружок,
С корявой русскою природой,
С лукавой русскою погодой
И с рюмкою на посошок.
Не разлучай ни на вершок,
Коль ты такой уж всемогущий,
И с осенью бесстыдно врущей,
И с честной русскою зимой,
И с окаянной неимущей
И безответною землёй.
Не разлучай меня с травой,
Болотной, влажной и высокой,
Ночами с узкою осокой,
А днём со сладкой лебедой.
Не разлучай меня с водой,
Зелёной, пойменной, хрипящей,
С моею прошлою бедой
А заодно и с настоящей..
Не разлучай меня с дождём
С туманом, снегом и ненастьем,
Среди которого рождён,
К которому коротким счастьем
За щиколотки и запястья
Я так по-римски пригвождён.
Не разлучай меня с дождём.
Мне жизнь повытерла бока,
И вроде даже неуместно
Любить мне эти облака
К земле летящие отвесно.
Но и тебе не очень лестно
Держать меня за дурака,
Ведь знаешь ты наверняка,
И мне, конечно же, известно,
Что я умру и не воскресну.
Не разлучай меня пока…
