ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ. НАКАНУНЕ МАРТОВСКИХ ИД

Итак, мой Брут, зарежут? В эти иды? Да, это Кассий. Он на всё готов:
Тщеславие, капризы и обиды, жестокость, что обычна для шутов.
Ну что ж, я ждал. Признанием народа вознаграждён давно я и с лихвой:
Ко мне, я знаю, есть любовь у сброда и ненависть - у спеси родовой.
Спасибо, Марк, за горькое признанье; к таким ударам я готов давно.
Пусть состоится это злодеянье. Вот так мне умереть и суждено...
Ты возражаешь? Посоветуй что-то! Проскрипции? Стать Суллой номер два?
Нет. Палачом прослыть мне неохота: такая слава слишком дешева.
Мой Брут, я знаю: всё свершится скоро. Кинжалы наточила мелюзга,
И завтра растерзает ваша свора плешивого и глупого врага.
Ты будешь первым. Нет, не спорь: так надо. Пронзишь кинжалом старческую плоть.
Тебе нетрудно будет без пощады невольника Филона заколоть.
Да ты, наверно, не знаком с Филоном! Он на меня похож, как будто брат;
Служил в моём поместье отдалённом и вызван в Рим два месяца назад.
Раба верней на свете я не знаю. Он так умён, вальяжен, языкаст -
И жизнь отдать, лишь только пожелаю, он за меня мечтает. И отдаст.
Он хочет, чтобы вы его убили, поскольку этим угождает мне;
Напишут "Цезарь" на его могиле - ему довольно этого вполне.
Мне надоели потные ладони, лесть и притворство, низость и обман;
Пускай за власть дерутся Марк Антоний и дерзкий родич мой - Октавиан.
К морям глубоким и далёким рекам я с посохом отправлюсь и сумой...
Пожалуй, стану я отныне греком и назовусь Феодором Косьмой.