Начну рискованно: с вывода. Предпринятое Вами есть по сути способ дополнить окуджавскую картину до целого, и советованный Буквоедицей антитезис и переосмысление — именно в этом: факт существования артиста с точки зрения публики — у Окуджавы; факт существования артиста и публики с точки зрения, одинаково отдалённо рисующей обе стороны, но чуть более приближенной к артисту, — у Вас. При этом имеет место структурное сохранение окуджавской канвы: некто «неотсюда», занимающийся каким-то не нужным здесь делом, и отношение к нему.

То есть в обоих случаях имеется в наличии высокая функция, 1 шт., и её оценка способом показа мнения публики о ней. В обоих случаях в сюжете — принижение этой функции: у Окуджавы это оценка субъективная, мнением лирического героя, данным через слова и понятия, нивелирующие (если не снижающие) образ музыканта и его роль («районная гостиница», «койка по рублю», труба — «как чайник раскалённая»; играет — «вздыхает, хрипит, кашляет, потеет в гамме»). У Вас вообще лирического героя как персонажа и носителя личного отношения — нет, есть только сторонний наблюдатель, словами которого рисуется ситуация, причём это — наблюдение со стороны, не включённой в систему отношений. И принижение акробата здесь — не субъективное, чьим-то воспринимающим сознанием, а объективное — самой ситуацией, стёртой и обыденной, и от этого более трагичной: его не только не воспринимают как «другого» — его вообще не воспринимают. И даже в том случае, когда его описывают (то есть вроде бы предполагается тот взгляд, который его всё-таки видит), это описание «он крутит свой узор легко и артистично» тоже оказывается максимально стёртым: «крутит узор» — привычный профессиональный термин, «легко и артистично» — привычная оценка арбитра на соревнованиях («легко» — за технику, «артистично» — соответственно за артистичность), никакого личного восприятия или даже намёка на его возможность.

В обоих стихах этот заезжий гость есть некто, относительно кого происходит оценка привычного мира. Во-первых, он «заезжий», то есть носитель другого взгляда, относительно которого у «местных» появляется потребность или хотя бы возможность переосмыслить обыденные вещи («не многого ль хочу, всему давая цену, не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?»), другое дело, что в наши времена ни переосмысления, ни даже осознания не происходит («и голову поднять им как-то ни к чему»). А во-вторых — он носитель взгляда более высокого, но у Окуджавы это присутствует гласно («но словно лик судьбы он весь в оконной раме»), а в нашем случае — только «люди под батут проходят безразлично, и голову поднять им как-то ни к чему» есть единственный способ показать, что он выше их, потому что иную шкалу высоты, кроме пространственной, уже вряд ли кто из этих проходящих воспримет. Потому и параллель между одиноким заезжим акробатом, верчения которого никто не замечает, и самовертящимся миром, который так же одинок, перенесена из основного текста в самый конец, после многозначительного «Что миру до него? И что ему до мира?» («Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает!»), потому что в основном тексте ей делать нечего: «им незачем смотреть на ловкого шута»...

«Акробат» — окуджавская ситуация несколькими десятилетиями позже. Музыкант, причастный к высоким сферам, превратился в акробата, причастного к ним только буквально, высотой натянутого батута и прыжками в высоту, — но даже в увеселительном виде он здесь никому не нужен. Иллюстрация прогресса общества и его системы ценностей.

Спасибо (и здесь тоже...)

кхм...

одними кругами ходим)
позволю себе показать Вам один свой стишок
тут все - к слову)))




...

она юна и у нее есть дар
божественный и грация актрисья
но будущее словно шаткий шар
под начинающей эквилибристкой

всего один неосторожный шаг
а край картины так опасно близок
я отвернулся чтобы не дышать
в смешные паруса эквилибристок

ей скоро покорится этот жанр
и полным ходом солнце море трубы
она юна под ней послушный шар...
что ж я – на кубе?

что же мне на кубе...

:)