Непредсказуемый русский солдат


Наши десантники стояли на самом востоке Хорватии, в секторе «Восток», южнее Осиека. Севернее были бельгийцы.
К нашим отношение со стороны иностранцев было смешанное: отчасти презрительное, потому что страна тогда находилась в глубокой жопе, и было непонятно, выберемся мы оттуда или нет, но отчасти и опасливое, потому что в жопе мы находились всего несколько лет, и все хорошо помнили, что было до этого.
Один голландец однажды мне сказал:
-Ты даже представить не можешь, как мы вас боялись! Мы брали карту, сравнивали Голландию с Россией, потом сравнивали Европу с Россией, и понимали – если что, шансов у нас нет.
Когда на контрольно-пропускном пункте наш десантник подходил к машине с иностранцами, и спрашивал по-русски: «Куда следуете?», те впадали в легкий ступор и начинали нервничать, потому что на любой вопрос, заданный русским солдатом, они хотели дать полный и всеобъемлющий ответ, но вся беда в том, что они не понимали вопроса. Особенно терялись американцы, абсолютно не привыкшие к тому, что кто-то может не понимать их английского.

Те сербы, которые во время войны думали только о том, как на этой войне заработать, набирали русских и украинских проституток, и снимали дом в каком-нибудь селе, поближе к русским.
Молодой капитан в сердцах жаловался:
-То, что они свои заработанные деньги, которые им в России пригодились бы, здесь на баб тратят – хрен с ним, у каждого своя голова на плечах. Но они в них влюбляются! У меня несколько уже начали собирать деньги, чтобы выкупить своих девиц у хозяина, увезти их в Россию и там жениться. А выкуп – две тысячи долларов. Ну, дети же, им же по восемнадцать-девятнадцать лет!»

Двое контрактников нажрались, устроили драку, а когда протрезвели, не нашли ничего лучшего, как переодеться в гражданку, перейти через нейтральную полосу к хорватам, и заявить о своем желании вступить в ряды хорватской армии. Когда я их увидел, мужиков все еще мучило дикое похмелье, и больше всего на свете они мечтали о паре бутылок холодного хорватского пива (пиво, продававшееся на сербской территории, не шло ни в какое сравнение с тем, что продавалось у хорватов).
Позже хорватский полицейский радовался, как ребенок:
-Ты слышал, двое ваших к нам перешли?
-А ты их видел? – спросил я. –Они же алкоголики!
Хорваты напоили «добровольцев» пивом, но связываться с ними не стали, и передали обратно. Что с ними стало, отправили обратно, или, «затихарив» этот случай, оставили служить дальше, не знаю.

Опасаться наших десантников надо было не только хорватам, но и сербам. Летним вечером двое наших, отдыхая после службы в сельской кафане, не поделили что-то с компанией сербов, попытались показать им, что такое рукопашный бой, но были с позором выкинуты на улицу.
Страшен русский десантник, но еще более страшен побитый русский десантник. Эти двое сели в припаркованную рядом с кафаной подержанную «Ниву» (они там почти все напокупали у сербов подержанных машин), и пошли на таран. Зря, что ли, им в школе рассказывали про Виктора Талалихина!
К кафане была пристроена большая терраса с навесом, где стояли десяток столиков, и где сидели сербы. Держалась же вся эта конструкция на деревянных столбах-подпорках. Вот все эти столбики наши десантники, горевшие жаждой мщения, и протаранили.
Терраса, естественно, рухнула, машина – в хлам, десантник-водитель сломал руку, но и сербы пострадали, кто руку сломал, кто ногу. Насмерть, к счастью, никого не убило, и в наши газеты, это, естественно, не попало.