Учителя за границей


Нашел на полке купленные несколько лет назад, но до сих пор не прочитанные воспоминания Нины Серпинской. В 1907 году, когда ей было 14 лет, она ездила за границу с экскурсией народных учителей, которые в то время организовывала графиня Бобринская.

«В учительском бюро, где собрались экскурсанты перед отъездом, царил невообразимый хаос. Наш маршрут назывался «отдыхающий», то есть с продолжительным пребыванием на одном месте, а не с переездами из одного города в другой. Но не знаю, как можно было отдохнуть при таком начале. Несколько женщин, как казалось, пожилых, плакали в сторонке - они не получили заграничного паспорта из-за политической неблагонадежности и не могли ехать. Остальные 50 - 60 человек учителей и учительниц, кто сидя на своем чемодане, кто стоя у стола, кричали, пытаясь перекричать друг друга и что-то выяснить. Боже мой, что это был за несчастный народ! Большинство - в войлочных шляпах, мужчины - в косоворотках, женщины - в неуклюжих кофтах и юбках, обесполенные, замызганные усталостью и трудом. У всех дорожные мешки за плечами, жестяные чайники, грубые башмаки с гвоздями и палки.
…
Нам дали отдельный жесткий дачный вагон с такими короткими лавками, что у высоких ноги торчали через весь коридор. Ни матрацев, ни резиновых подушек, ни проводников, ни кондукторов, которым можно дать «на чай» за услуги. Бедные, некрасивые или потерявшие от тяжелой жизни всякую красоту учительницы, - съехавшиеся из разных «медвежьих уголов» Урала, Сибири или поволжских городов, откладывавшие по 25 руб. в год, чтоб собрать 150 руб. «на заграницу», которой они никогда не видали, но куда всю жизнь мечтали попасть, - на каждой станции с буфетами бегали сами за кипятком и без конца пили чай с хлебом и чайной колбасой.
…
Увы, после границы носильщики до нашего жесткого, презираемого ими вагона совсем не доходили. Все учителя и учительницы сами, нагруженные сверху донизу, обливаясь потом, тащили свою кладь. Правда, нарядная, веселая, летняя Вена ничем не напоминала ни тяжеловесного зимнего Берлина, ни нашей белокаменной «матушки-Москвы».
Наша серая, измученная группа экскурсантов совершенно не подходила к этим сверкающим витринам, изящным кафе на площадях, беззаботной толпе туристов, которыми щеголяли на главных улицах, осматриваемых приезжими, западные города.
Иногда австрийские мальчишки, пораженные нашим видом, бежали вслед и желали «хорошего пастбища», «стойла» и т. д., что приводило в бешенство наших мужчин.
…
Больше всего экскурсантов ослепили заграничные магазины. Многие, забывая музеи, церкви и прочие достопримечательности утренних осмотров, целые дни носились за «платоническими покупками», так как на настоящие их жалких сбережений не хватало. Покупали урывками мелочи, не то, что было нужно, оглушенные ценою и видом. Сносные дамские рубашки, стоившие в России 7 - 8 рублей, здесь можно было иметь за две кроны (австрийская крона равнялась 50 копейкам), шелковые чулки вместо пяти рублей - за одну крону, шляпку - за пять крон и т. д.
Заграничные обновки выглядели яркими заплатами в общем стиле русских костюмов и ботинок, обновить которые у большинства «не хватало пороху».