Прокурорский сын
Разговаривал недавно со старшим опером одного из городских отделов. Мужику тридцать три года, майор, работает в отделении по раскрытию тяжких преступлений против личности.

- Пошел недавно в нашу районную прокуратуру, хотел со следователем о последнем убийстве переговорить. Следователь – молодой парень, младше меня. Зашел к нему в кабинет, говорю:
- Привет, Игорь!
А он мне:
- Я вам не Игорь, а Игорь Борисович…
Ладно, если бы он диплом юриста в Москве или в Питере получил, а то ведь учился в нашем «Управленческом институте», который появился в нашем городе в девяностые годы, и где диплом дадут любому, лишь бы бабки платил. Все ведь знают, что в прокуратуру его папа устроил, который в областной прокуратуре работает.
«Я вам не Игорь…».

Раскрыли мы как-то убийство. Бытовое, по пьянке совершенное, но убийца не дурак был: и следы пытался скрыть, и алиби себе придумал, и прятался от нас несколько дней. Поймали, раскололи, выход на место сделали, он и там все показал, все рассказал. Отвезли его в прокуратуру, передали «Игорю Борисовичу», чтобы он его допросил, и задержал по сто двадцать второй.
Потом узнаем – он его отпустил! Как? Почему?
Звоним, спрашиваем:
- В чем дело?
- А он не убивал, - отвечает это светило юриспруденции.
Нашли мужика, привезли в отдел, стали спрашивать, о чем с ним следователь говорил в прокуратуре?
Знаешь, что первым делом он спросил у мужика? Он спросил:
- Тебя в милиции били?
- Э-э-э?.. – удивился мужик, а потом сообразил: - Конечно, били! Ой, как меня били, как били!.. А за что били, не знаю, я же никого не убивал.
И следователь добросовестно написал в протоколе допроса, что гражданин Н. никого не убивал, а признательные показания в милиции он дал только потому, что его били. И отпустил его на все четыре стороны. Хорошо, тот не сообразил смыться из города.
Мы потом позвонили этому идиоту, и спросили, читал ли он показания свидетелей, которые видели, как этот мужик заходил в дом, как уходил, знает ли он, что мы делали выход на место происшествия, и что мужик при понятых показал, где они с убитым пили, куда и сколько раз он его ударил?
Но сынок не в папу пошел. У папы странностей хватает, вплоть до мании величия в легкой форме, но он не дурак, а на сыне природа решила отдохнуть. Только одно твердил:
- Я принял решение…

Другое убийство тоже только по его вине в «глухарь» превратилось. Был у нас подозреваемый, но улик было мало, а без улик какой разговор? Оставалась у нас надежда на экспертизу. На месте убийства были изъяты тряпки с кровью, и похоже было, что это кровь подозреваемого. А он полностью отрицал, что он в той квартире был!
Мы думали, что следователь направил эти тряпки на экспертизу, а он забыл о них. Положил в сейф и забыл! Когда мы забеспокоились, и стали выяснять, почему ответа от эксперта долго нет, там уже все плесенью пошло. Эксперты только руками развели, дескать, и рады бы вам помочь, но, увы... Папа следователя потом в нашу прокуратуру приезжал, дело читал, думал, как сыночку помочь, да так ничего и не смог сделать, осталось то убийство нераскрытым.

А потом пришла юному дарованию повестка из военкомата.
В армии-то он не служил.
Обычно, прокурорское и милицейское начальство с военкоматом насчет своих сотрудников договаривается. Только попросить надо. А за того сыночка никто в областной прокуратуре никто не хотел просить, никто! Люди-то там умные, не все дураки.
Мы уже руки потирали, думали, уйдет от нас это чмо, нет, рано радовались. Не знаю, по каким кабинетам ходил его папа, и в чьих ногах валялся, но осталось дитятко в нашей прокуратуре.
«Я вам не Игорь, а Игорь Борисович…». Тьфу!