| 11:58p |
В третьей книге "Метро" Глуховского афтар матерится как сапожник, не, чуток совсем кроет. Но всё равно бы не напичатали. А сам себе напечатал. Вот, что значит, своё издательство.
Однако, в одном пассаже выбился совсем из стиля. Пафос перехлестнулся в гротеск, и короче, хуйня вышла. Вообще, этот пейсатель своим гротескным гротеском делает нам смешно-сквозь-слёзы уже давно всегда. Но тут, вообще, зубы сводит:
И вот снизу, из щелей, из коллекторов, канализационных решеток, через вентиляцию, отовсюду: стали из-под земли расти звуки. Плач и вопли. Слабые, придушенные московской жирной глиной, отраженные ото многих углов изломанных труб. Эхо. Люди не смогли сбежать, только их голоса смогли.
Это было как роды. Москва была как женщина, которая сама уже умерла, но в ее каменеющей утробе сидели еще живые дети. И они хотели родиться, и плакали там внутри. Но Москва никого больше не выпустила. Сжала свою бетонную пизду, и додавила всех своих детей, они отмучались и стихли, так и не рожденные.
Вот так... поэзия Москвы Бетонной Пизды... А вот неграм своим не даёт материться, насколько по фанфикам в его карманной франшизе помню. Впрочем, давно читал, может, и даёт уже. |