Елена Казеннова,
специально для «Новой»,
Лондон

Сегодняшние впечатления от Лондона не исчерпываются обзором Вестминстера, Тауэра и дальше по Бедекеру. Особенное впечатление — памятник на Трафальгарской площади. Не классический монумент адмирала Нельсона: похожие рукотворные столпы возносятся над всеми центрами бывших империй, а беременной безрукой художнице по имени Элисон Лэппер, самому известному в Британии инвалиду. Первое чувство от белого мрамора, принявшего формы уродливого ластоногого тела с прекрасной головой, недоумение: это что?! Потрясение не проходит и позже, когда тебе объясняют — что.

Известный исторический факт, запятнавший славу монолитно-непобедимой Спарты, ее отношение к «неполноценным» детям. Слово неполноценный можно ставить и без кавычек: в прямом смысле человеческое существо, родившееся без рук, ног или с другими отсутствиями, неполноценно, потому что в цене — полный комплект составляющих частей. Правильные спартанцы сбрасывали своих неудавшихся детей в пропасть в специально отведенном месте, а чтобы не пропустить замаскированного инвалида, слабеньких младенцев погружали в ванну с вином. Труба звала крепких воинов. Но кто знает, каких граждан теряло государство… 
 
Есть ли еще столица, где в самом сердце стоит памятник не царю или герою, а инвалиду, ничем себя городу и миру не заявившему, кроме факта мучительного бытия. Собственно, это и есть потрясение номер один. Второе — личность самой Лэппер.

Жизнь инвалида — всегда страдание, существование инвалида-ребенка — страдание особенное. У него нет воспоминаний о бывшей «нормальности» или приобретенных в той, полноценной, жизни друзей и семьи. У него вообще ничего нет, кроме ужаса беспомощности и ненужности. Героями, способными превозмочь этот каждодневный кошмар, могла бы гордиться и недальновидная Спарта.

Мать отказалась от Элисон сразу, и ее можно понять: у ребенка не было рук, а вместо ног торчали уродливые обрубки. Диагноз поставила сама природа: смерть или жизнь растения. Уродливого растения. Но девочка не просто выжила, она вознесла над своим отталкивающим телом красивую и упрямую голову. Обо всем Лэппер рассказала в автобиографии «Моя жизнь — в моих руках». В названии — самая суть подвига: своими несуществующими руками Элисон цепко держится за жизнь, покорив ее и заставив работать на себя.

Детей, подобных Лэппер, в доме инвалидов называли «странными маленькими созданиями». Для всех они были лишними: слово, которое слышишь всегда.

Мать впервые навестила своего ребенка через четыре года и потом изредка брала на каникулы домой. Но ничего не получилось: в этом домашнем гнезде Элисон всегда бы оставалась нежеланным, жалеемым уродом, а она хотела стать личностью. К тому же она была уверена, что ее красавице-матери всегда будет не хватать ее ног на высоких каблуках и рук, которыми она сможет ее обнять. И никакие подвиги жизни, а они совершаются каждый день, ничего не могли здесь изменить.

Конечно, статуя на Трафальгарской площади перевернула мир Элисон. Она стала востребована не только в Британии, где у нее своя благотворительная организация «Рот и нога», объединяющая художников-инвалидов, но и в мире. Она много путешествует, выступает на всевозможных конференциях; ее особая забота — аборты на поздней стадии беременности инвалидов, особая позиция — права взрослых более важны, чем права детей. Позиция, действительно, спорная, и именно для женщины с такой биографией. Впрочем, Лэппер выстрадала свой взгляд на любую тему.

Однако обнаженная фигура калеки работы Марка Квинна резко разделила общественное мнение. Одни увидели в памятнике безвкусные упражнения в политкорректности, другие — поклонение героическому житию. И эти разногласия по частному случаю на самом деле отражают отношение к инвалидам вообще: от равнодушия, брезгливости до преклонения. А между тем Лэппер живет своей беспримерной жизнью и, когда ее называют иконой мужества, отвечает: «Я не героиня, то, что я делаю, очень эгоистично, я живу так, как хочу».
Это правда. Она одна воспитывает семилетнего сына, и ее будни предельно напряжены. Ее изувеченное тело делает много кровавого труда, чтобы оставаться заботливой матерью, активным работником и красивой женщиной. Последнее немаловажно, ибо неукротимое женское начало помогло Лэппер стать тем, что она есть. Эта потрясающая леди показала не только себе самой, но всему миру абсолютную власть духа над телом. Потрясает и общество, в котором она живет, ведь именно оно рискнуло поставить каррарский мрамор рядовому инвалиду в виду монумента национальному герою.

Мир Элисон полон непреодолимых ограничений: в своем офисе она не может открыть дверь или окно, а компьютерный стол спроектирован особым образом, чтобы она могла двигать мышкой. Но макияж наносит сама, тщательно отбирая тени под тон надетого туалета, — всегда ярких тонов. Она повторяет это каждый день, всякий раз нагибая тело для мазка, сделанного пальцами стопы. И в 42 года это совсем не так легко, как в 20, и с каждым годом труднее, и жизнь становится сносной только после принятия анальгетиков: так сильны боли в спине и ногах.
Если бы только уход за собой! Она управляет специально настроенным «Ягуаром», потому что сына нужно возить на занятия в школу и потому что ее благотворительная организация постоянно нуждается в ее присутствии. Она каждый день должна отстаивать свое жизненное пространство, в котором все — от нанесения крема на лицо до борьбы с галереями, отвергающими ее работы, — требует воли и усилий.

Эту потрясающую женщину не миновали и испытания семейной жизнью. В официальном браке Лэппер продержалась недолго, и причиной разрыва стало стремление мужа запереть ее дома, подчинить себе, т.е. лишить свободы — того единственного, чем она дорожит более всего. Но неудача не сломила Элисон, вопреки всему она стала матерью, и теперь сын — предмет ее особенного внимания и забот. Лэппер не без иронии назвала его Парисом, и, пока мать — единственная красавица, которой он каждый день дарит разрезанное яблоко, а заодно наливает чай, вытирает пот со лба, помогает управлять инвалидной коляской, и много чего делает сын этой английской Венеры Милосской. С отцом, который оставил его мать, узнав о беременности, Парис видится редко, со сводными братьями — тоже, мир мальчика во многом замкнут на Элисон. И вспомним здесь ее позицию относительно прав детей…

Вообще Парис вызывает не меньший интерес, чем его знаменитая родительница. Многие убеждены, что у него безрадостное детство, и ратуют за предоставление ему специальных каникул для отдыха от ухода за мамой. Жизнь такой семьи всем интересна, и этот сериал будут показывать еще долго. Что касается государства, ему можно поаплодировать: у Лэппер двое помощников, оплачиваемых казной. И общественность может не растравлять себя картинками несчастного детства Париса: эти двое делают всю работу по дому.

Фотографии безрукой Венеры появляются в газетах и глянце, она не скрывает своего тела. Кстати, о Венере Милосской. Впервые увидев ее изображение, Элисон по-иному стала смотреть в зеркало, так «отозвалось слово» греческого скульптора: его творение, и утратив детали, осталось прекрасным и необходимым. Но кто знает, что переступила эта женщина, сделав себя фактом общественной жизни. Ведь человечество никогда не было особенно гуманно к «нищим телом» и даже свое «браво» предпочитает скандировать издали.

В каких амперах-ньютонах можно измерить силу духа людей, отринутых обществом по факту рождения? Памятник Лэппер в Лондоне –преклонение и символ. Кто поставит памятник нашим инвалидам, кто о них ТАК вспомнит? Только застынешь над витриной, где выставлен вышитый бисером подарок вождю народов безрукой Пелагеей Семеновой, или заплачешь над книгой Рубена Гальего, оттюканной им единственным действующим пальцем… Даже сопереживание дается нелегко.

Психологи всегда отмечали особенную восприимчивость и полноту ощущений мира именно у инвалидов детства. Но! Жертвенных родителей всегда было немного, а уж государство в этой роли… И вот вся совокупность объективных данных ведет не к духовному росту, а, по официальному определению, к «синдрому социального инфантилизма». Попросту говоря, личность перестает существовать, потому что устает бороться за себя. Не каждому даны такие гениальные сила воли, талант и жизнелюбие, как у Лэппер или Рубена, живущих свою жизнь, как если бы они были самыми обычными — какое счастье! — людьми. У них есть работа, дом, дети (у Гальего — двое) и любовь, ради которой только и стоит быть.

Инвалид детства Пелагея Семе-нова, вышивавшая пальцами ног бисерный подарок любимому вождю Сталину, никогда не была и уж, конечно, не будет символом мужества и терпения, как Лэппер. Страна Советов ее личный подвиг и не заметила: ведь это не стахановские нормы или полет в космос, даже не спасение хотя бы одной человеческой жизни. Кроме собственной. И кому это интересно?

Мраморная Лэппер на Трафальгарской площади Лондона делает для понимания таких затертых и умозрительных ценностей, как права человека и свобода личности, больше, чем все совокупные демонстрации, протесты и прочие шоу. Общество, где обездоленный, но противостоящий всему гражданин отнесен к национальному достоянию, может считать себя состоявшимся.

Поставим ли мы когда-нибудь памятник нашим героям-одиночкам? И место есть — хотя бы рядом с крепкой фигурой весьма Долгорукого князя.