В 30-е годы Москва менялась: сносились целые кварталы, расширялись улицы. Не все из грандиозных проектов того времени оказались реализованы, но зато в Москве появилось метро. И это, пожалуй, было самым убедительным аргументом и в пользу новой власти, и в пользу нового стиля.

Когда-то территория Москвы ограничивалась окружной железной дорогой, пообе стороны которой тянулись серые ленты асфальта, носившими громкоеназвание «шоссе». На внутренних шоссе стояли каменные дома сквартирами-коммуналками, на внешних располагались дровяные и угольныесклады и бараки. Бараки были одноэтажными дощатыми строениями сединственной кухней и удобствами во дворе. Под окнами росла крапива илебеда – другой растительности быть не могло – угольная пыль висела ввоздухе, забивая легкие и землю.



В середине 30-х годов северная внешняя дорога вдоль Московской Окружнойносила название Пакгаузное шоссе, вдоль него располагались дровяные иугольные склады. Сразу за ними лепились сбитые в кучу сарайчики, гдепришлый из деревень народ держал коз и свиней.



Принятый в 20-е годы план реконструкции Москвы практически не былреализован. И архитекторы, окрыленные свободой самовыражения, получивзаказ на составление нового генерального плана реконструкции города,пустились в культурологические дебаты. Что лучше, выясняли они — идеядезурбанистов сохранить исторический центр неприкосновенным или проект"Лучезарного города" Корбюзье — аэропорт на месте Красной площади, 64небоскреба и улицы шириной со взлетные полосы.


Впрочем, долго им фантазировать не дали. В 1932 году вышлопостановление ЦК ВКП(б) о "О перестройке литературно-художественныхорганизаций". С анархией в архитектуре должно было быть покончено. Сэтого момента утопии левого искусства — дома-коммуны с общими спальнямиили комнатами по шесть метров, фабрики-кухни — были забыты. Новыйстиль, который впоследствии назовут "сталинским", должен был поражатьвоображение и подавлять мощью.
Жилые дома, строящиеся для партийной номенклатуры, уже ничем ненапоминали дома-коммуны. И хотя в жилищный комплекс ЦИК и СНК СССР наБерсеневской набережной (больше известный как "дом на набережной")вошли магазины, детский сад и кинотеатр "Ударник", это уже было совсемдругое жилье. Квартиры там поражали высокими потолками и удобствомпланировки громадных комнат. "Архитектор Иофан — автор проекта — простопоразительно угадал представления властей о так называемой архитектуре'сталинской эпохи',— комментирует профессор архитектуры СергейТелятников.— Дом, который во многом напоминает тюрьму, отвечалтребованиям сталинского плана. Из него было так удобно незаметноуводить по сети черных лестниц арестованных..."
Но "сталинская" архитектура заявила о себе в полной мере только в 1935году. Именно тогда был принят генеральный план реконструкции, которыйбудет реализовываться в течение 20 лет. Сталин заявил, что современнаяархитектура не справляется с потребностями пролетариата, а значит, ейнужно указать "правильное направление". И указал. Его генеральный пландекларировал, что центром Москвы останется Кремль, а столица будетразвиваться по радиально-кольцевому плану.



"Такое, казалось бы, традиционное развитие уничтожало историческуюМоскву,— утверждает архитектор Кирилл Анисимов.— В Москве никогда неполучалось строить по прямой линии, поэтому перепланировка означалауничтожение исторических застроек. Если в Питере со времен Петрасуществовали планы застройки города, то в Москве каждый домовладелецстроил так, как ему вздумается. И попробуй к нему сунься. В том жеПитере на набережной Невы можно было строить только три типа домов вразличных вариантах. Когда такие правила существовали в Москве? Дапрактически никогда. Разве что во времена Сталина".
Да, во времена Сталина вариантов для строящихся домов действительнобыло немного. А самым знаменитым проектом тех времен остается ДворецСоветов. В объявленном в 1931 году конкурсе активно принимала участиевся страна — заявки приходили даже от крестьян дальних областей России.Победил проект архитекторов Иофана, Гельфрейхома и Щуко. Окончательныйпроект представлял собой сооружение 400-метровой высоты, увенчанное100-метровой статуей Ленина.
История так никогда и не построенного дворца, призванного статьсимволом новой власти, достаточно хорошо известна. Строить его былорешено на месте храма Христа Спасителя, что было очень естественно дляновой идеологии. Поэтому храм взорвали в 1931 году. Но устанавливать наего месте железный каркас начали только в 1935-м. После ВеликойОтечественной строительство решено было продолжить, но тут выяснилось,что почва не выдержит веса Дворца. В это же время появилась легенда отом, что игуменья монастыря, на месте которого был построен храм ХристаСпасителя, прокляла это место и ничего на нем стоять больше не будет...



Пожалуй, судьба дворца была самой крупной неудачей сталинскогоплана. Все остальное шло легче. Грандиозным памятником эпохе сталомосковское метро. В ноябре 1931 года была заложена первая шахта, а уже14 мая 1935 года открыта первая линии метро от станции "Сокольники" до"Парка культуры".



На первую линию метро было израсходовано по 1700 квадратных метровмрамора на каждую станцию, а помимо этого — килограммы золота дляпозолоты и полудрагоценных камней. Архитекторы, которым впервыепришлось заняться непривычным для них делом, естественно, изощрялись,как могли, стараясь превзойти друг друга. Конечно, работали они сбольшой оглядкой на власти. Говорят, когда в мае 1935 года архитекторАлексей Душкин ждал членов правительства на только что законченнойстанции метро "Кропоткинская", первым приехал Ворошилов. Емупонравилось: "Похоже на вокзал". Вторым Каганович. Тоже похвалил: "Прямкак ресторан". Сталин молча пожал руку товарищу архитектору.



Проекты подземных дворцов метрополитена, завизированные"хозяином", строились так же стремительно, как уничтожался привычныймосквичам силуэт центральных улиц. Например, центральная площадь —Манежная — изменилась просто до неузнаваемости. До 1935 года то, что мысейчас называем Манежной площадью, было жилым кварталом, застроеннымдвухэтажными домами, церквями, в середине которого возвышалсяГранд-отель. Именно на его месте была построена гостиница "Москва" попроекту Щусева. В ней едва ли не впервые были сделаны гигантские двери.В этих дверях в свою очередь врезаны реальные — открывающиеся двери —для "нормальных" людей. Но что в этом удивительного, если в планереконструкции немаловажную роль играли такие люди, как КлиментийВорошилов, перестроивший свою дачу так, чтобы в дом можно было въезжатьна лошади?
С гостиницей "Москва" тоже связана своя история. Говорят, что, когдаЩусев принес на подпись Сталину два проекта, расположенные на одномлисте бумаги, тот не глядя расписался ровно посередине листа... Поломавголову, Щусев решил совместить в одном здании два проекта, и теперьлевая и правая сторона гостиницы сильно отличаются друг от друга и дажеуровень этажей в этой гостинице разный...



Торговая Лубянская площадь в эти годы становится самым зловещимместом города. За спиной железного Феликса к старинному зданиюпристраивается корпус НКВД. Его автор — Щусев предлагал построить надвходом огромный козырек и долго доказывал Сталину, что этого требуютканоны архитектуры. "Хозяин" упирался — ему не хотелось, чтобы во времядождя прохожие собирались у входа в столь важное учреждение. "Да еслидаже пойдет град величиной со страусиное яйцо,— вспылил Щусев,— околодверей этого дома никто не остановится..." Тем не менее козырек изпроекта "выкинули".



По сталинскому плану не только перестраивали старые здания исносили целые кварталы, но и передвигали улицы. "В архитектуре естьтакое понятие, как 'красная линия',— объясняет Сергей Телятников.— Тоесть на географической карте города на месте уже существующих улицпроводят красные линии, которые обозначают ширину дорог и линию, покоторой будут стоять дома. Именно так реконструировались центральныемосковские улицы, уходившие лучами от Кремля".
Традиционно все центральные улицы Москвы были столь же узки, каксохранившая своей первоначальный облик Сретенка или Мясницкая. Такой жеширины была Тверская, проспект Мира, Садовое кольцо. Именно эти улицыбыли расширены в 30-е.



Расширяли улицы не только за счет сноса старых зданий и постройкина их месте новых. К примеру, правая сторона улицы Горького вплоть доБелорусского вокзала была отодвинута. Для этого подрывали фундаментвокруг дома, поднимали домкратами само здание, под него проводилирельсы, на них ставили тележки и дом перевозился на границу новой"красной линии". Таким же образом с площади перед Белорусским вокзаломбыла перевезена на Кутузовский проспект Триумфальная ярка.
По поводу Сухаревской площади тоже имелись радикальные проекты. Поплану Щусева, например, дома по обеим сторонам передвигались, образуякольцо, в середине которого стояла Сухаревская башня. Однако проект былотвергнут, а Красные ворота и Сухаревскую башню разобрали по кирпичикув 1936 году.



Так же в одночасье были уничтожены и заново отстроены всезамоскворецкие мосты. Во время реконструкции набережных многопролетные,состоящие из нескольких арок мостики заменили на величественныеоднопролетные. Они на порядок подняли масштаб города, но в то же времястали еще один этапом разрушения "бисерной" старомосковскойархитектуры. Единственный сохранившийся многопролетный мост —Новоспасский у одноименного монастыря.
"Но и на этот раз Москва 'перехитрила' замыслы 'хозяина',— утверждаетСергей Телятников.— Западные традиции прямолинейногоградостроительства, как и раньше, разбились в Москве о средневековуюткань города. К примеру, на улицах в районе Бауманской сталинские дома,построенные здесь в конце 30-х, отступают вглубь улиц. На них должныбыли 'равняться' построенные позднее здания, но этого, как частобывает, в Москве не произошло".
Но и того, что произошло в архитектуре, было достаточно, чтобы столицаза 30-е годы потеряла свой исторический облик "сорока сороков" церквейи небольших строений. На их место встали в ряд дома, построенные взнаменитом "сталинском" стиле. Чувствуется, что у построенных зданийесть хозяин, а у хозяина — нравится нам это или нет — имеется стиль,носящий его имя...



Быт горожан:

Каменные дома страдали перенаселением. В одной комнате трех-четырехкомнатных коммуналок жило по две и по три семьи, ютившихся запростынями на веревках. Непременным дворовым атрибутом были круглыеоснования из такого же камня, как и дома. Предполагалось, что из нихдолжны бить фонтаны для облагораживания местности с чахлойрастительностью. Однако, обилия гувернанток с детьми не наблюдалось, ипро фонтаны забыли, забыв убрать основания. В летнее время по вечерамраскрывались окна, на подоконник выставлялся патефон и во всю мощь пел:«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…».


В те годы правительство выпустило Указ о призыве сельского населения вМоскву на работу по развитию промышленности. Малограмотные жители селаобучались профессии ткачих, помощников машинистов паровозов и другиммалоквалифицированным профессиям. Ткачихи жили в общежитиях при ткацкихфабриках. А семьи железнодорожников жили в бараках и вагонах. В вагонестояла печка-буржуйка, дававшее тепло и возможность готовить пищу.



В военное время 40-х годов эшелоны с солдатами обязательноостанавливались на станции Лихоборы, чтобы сдать раненых в больничку,располагавшуюся в нескольких метрах от железнодорожных путей. Солдатыобменивали тушенку на маленькие зеркала, которыми торговала вечноголодная ребятня. На станции всегда можно было набрать кипятку вжестяной чайник или умыться.



После войны семьи железнодорожников получили комнаты в коммуналках.Семье из трех человек полагалась комната в девять метров, на четырех –больше. Пятеро могли рассчитывать на двадцать метров в коммуналке. Иэто означало значительный прогресс: в общей квартире была ванная итуалет. И кухня! Бог с ними, с примусами! Зато, кухня!

Сарайчики и дровяные склады потом снесли и построили нескольконебольших фабрик. Бараки продержались до начала шестидесятых, принимаявсех желающих из близлежащих областей. Потом снесли и их и возвелицелый квартал пятиэтажек и Дом Культуры, в котором по воскресеньямкрутилось кино.

Станционное шоссе теперь носит название проезда Черепановых. Стоят нетронутые временем больничка и Дом Культуры. Круглые основания фонтановдавно заросли и возвышаются небольшими холмами. На подоконниках старыхдомов остро пахнут герани, и из распахнутого настежь окна слышитсяуникальный лирический тенор Г.П.Виноградова:
«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»