Тени забытых предков исчезают в полдень

Мухомор

Владимир прополз четыре оставшихся метра на коленях по чёрному от влаги мху, пока, наконец, не склонился перед белеющим в тени дуба грибом.

В тот самый момент когда лоснящиеся губы коснулись слизистой поверхности плодового тела amanita muscaria, откуда-то издалека ветер донёс звуки колокольного звона. Владимир не слышал этого звука – в наушниках ревел Рамштайн.

Упругая кремовая мякоть на поверхности языка… Не забыть поздравить мицелий со всходами, живыми всходами! Погромче включить "Rosenrot"! Ах! Ах!

Владимир слегка покачнулся, солнечные очки, сползая, упали в заросли папоротника. Дрожащими растопыренными руками он принялся рвать листья папоротника, разбрасывая их вокруг себя. Провода наушников свисали из под шляпы, словно пейсы. Его очертания в лучах заходящего солнца напоминали фигуру обезумевшего хасида.

Владимир поднял к проступающему сквозь кроны деревьев небу голову и неожиданно издал серию коротких лающих звуков, будто лисица. С его губ посыпалась грибная крошка. В 50 метрах, на изгибе шоссейной дороги, показались очертания джипа “Чероки”. Машина остановилась, от её тёмного силуэта неспешно отделились трое – против солнца лиц не было видно и это подчёркивало многозначительность рыскавших во все стороны стволов.

Он не поднял рук, даже когда короткая очередь срезала ветку орешника прямо над его головой, лишь повернул лицо по направлению выдвинувшейся на передний план увесистой фигуре в обтягивающей тело спортивной форме.

- А, Ваха, это ты... Опять у тебя свинцовый насморк... – Владимир слабо улыбнулся окружившим его силуэтам, выключил мп3-плейер и снял наушники.

Фигура в обтягивающей спортивной форме тупо ткнула в сторону дороги стволом и произнесла с заметным кавказским акцентом:

- Вставай. Пашлы.

Правой рукой Владимир утёр остатки грибного пиршества. Он попытался было поднять очки, но фигура в спортивной форме предостерегающе повела стволом. Владимир виновато улыбнулся и неожиданно приоткрыл полу плаща – в лучах заходящего солнца обнаружились плотно облегающие его торс прямоугольники пластита, соединённые между собой множеством разноцветных проводов. В левой руке оказалась зажата кнопка, витой провод от которой исчезал во мраке рукава.

- Помнишь, Ваха, как в детстве - сейчас вылетит птичка.

Последним, что он почувствовал, было вспыхнувшее в груди солнце...

Владимир открыл глаза. Прямо над головой нависали листья папоротника. Он приподнялся, опершись на локоть - ступни его ног упирались в разрыхленный кротами выворотень желтой глины. Он разжал левый кулак - в нем оказался смятый в крошево комель ножки молодого мухомора. О, злопамятные боги...

На ветку орешника, покачнувшись, опустилась ворона. Глянула на Владимира хитрым обсидиановым глазом и вдруг произнесла с заметным кавказским акцентом:

- Вставай. Пашлы.

Владимир встал, отряхнулся - безуспешно пытаясь очистить плащ и брюки от желтой подмосковной глины. Махнул рукой и сплюнул, не глядя - на листе папоротника осталась розоватая грибная крошка.
Вздохнул, раздвинул заросли и... исчез.

За лесом вставало пятнистое, словно спелый мухомор, солнце.

Current Mood: calm