Тело матроса Жухрая заливисто перевернулось в воздухе, поджогисто всхлипнув на национальную тему. Нанеся коварный удар в пятку. В десятку. В сотню. Back to black.
Что заставило всех нас грузно восстать и безвозмездно заявить - Внемлите, о неподъемные глыбы спасения! Слушайте, о шеститрубные самосвалы, везущие меня бодро вниз, в царство свободы мастурбирующих идей. Ведро вас и ведро нас. Щедро макая во коловращение бытия вокруг замешанной на конском помете и гнилой соломе хижины дяди Сэма, Москва неба не верит слезам Москвы лишения, а впрочем - именно так подноготный стол у комиссара и называется.
Он, буро шамкая, нисколько не сопротивляется. Он пишет и машет, вспоминает и созванивается. Но тут же кричит:
- Мне не нужно тухлой зелёнки! Я хочу видеть в живых!
Йодистым пахло золотом. Только не сусальным, и не
как там у них.
Cлушайте, ибо ради вас я готов, склонившись над раковиной
превратить вино в воду и далее (как указано в скобках) перевернуть эзоповым языком пищевую пирамиду.
И тогда ты поймешь что в каждой букве проступает алхимический знак моей печени, что это
одна и та же молитва, ты вздохнешь. И не только.
(проваливается)
Current Mood: amused