Можно я такое больше смотреть не буду, а?

Выхолощенная высокопарная мелодрама с примитивной старческой моралью и серьезным бюджетом.

Пожилой владелец аукционного дома и коллекционер с говорящей фамилией Олдмэн и не менее говорящим именем Вёрджил (в большей мере для рифмы с virgin) тихонько мухлюет на собственных аукционах, выставляя ценные полотна как второстепенные или дорогие подделки, а затем покупая их через подставное лицо по заниженной цене. Он богат, никогда не имел семьи, консервативен в одежде, всегда носит перчатки, а его единственная страсть - собранная им коллекция женских портретов, среди которых нарочито маячит ренуаровский портрет Жанны Самари из Пушкинского музея. И мы просекаем, что в жизни Олдмэна есть воображаемая женщина, женщина как произведение искусства, чей образ создан трудами великих художников разных эпох, это любовь его жизни, так никогда и не познаная, бла-бла-бла.


На шестой минуте фильма Олдмэну звонит странноватая девушка по имени Клэр Иббетсон и просит его оценить антиквариат, доствшийся ей вместе с виллой после смерти родителей. На четырнадцатой минуте она звонит после того, как не явилась на назначенную встречу, и врет про аварию, в которую она попала. В этот момент становится понятно, что дальше девица Иббитсон как-то господина Олдмэна облапошит. Я трагически посмотрела на таймер - ближайшие без пяти минут два часа мне придется ждать, как именно и из-за чего, хотя догадка уже есть.

Несмотря на то, что Олдмэн запросто футболит директора Эрмитажа, он соглашается второй раз придти на виллу и лично осмотреть имущество. Вскоре выясняется, что девицу никто не видел, хотя она всё время находится в доме - у неё, видети ли, агорафобия и она уже пятнадцать лет сидит в заперти.

По дому то там то тут разбросаны детали какого-то старинного механизма, Олдмэн их относит своему единственному другу - молодому починяльщику примусов и автоответчиков Роберту и вместе они определяют, что это части механического человека 18-ого века. Роберт берется автомат собрать.

Тем временем таинственная Клэр всё больше и больше интригует Олдмэна. И благо были бы какие-то психологические или сюжетные повороты, таки нет, сюжет развиваетя по прямой, рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. Вот он он узнал, что она в доме, вот он нашел её тайную комнату, вот спрятался за скульптурой и увидел её саму. Уровень метафор можно оценить по этим кадрам:



Тонкий художнственный образ, ага. Познание женщины. Через это самое.

Очаровнный молодостью и красотой, а так же легкой истеричностью, старик влюбляется. Его советчиком в сердечных делах выступает Роберт.

Я думаю, без всяких спойлеров вы уже догадались, зачем вся эта подстава нужна и кто в ней участвует.

И далее следует та самая моралька: как говорил сам Вёрджил, в каждой подделке есть что-то истинное и настоящее. В его случае он вспоминает сцены любви с прекрасной Клэр, потому что хоть и она была обманщицей от начала до конца, но секс с ним, стариком, был настоящим.

Никакой Джефри Раш и милейший Стёрджис это хозяйство не спасает. Мало того, что это невообразимо скучно, так еще и пошловато, и конечно же обильно сдобрено музыкой Марриконе. Бессилие режиссера всегда приходится прикрывать композитору. Торнаторе в моем рейтинге кинопошляков уверенно получает второе место после Аранофски с его опусом про Черное и Белое пальто.

Страстное желание приколотить как-то любовно-геронтологический роман к полудетективной истории про искусство заставило сценариста полностью игнорировать маломальскую реалистичность ситуации. Аукционист, эксперт и делец, по идее съевший собаку на провенансе, не интересуется документами на собственность и происхождением вещей. А несколько молодых мошенников где-то набрали столько антиквариата, причем достаточно ценного, иначе им дорога только на блошиный рынок и к старьевщикам, чтобы обмануть целый штат аукционного дома. Не последнего в Европе, судя по пафосу. Да и бог-то с ним. Остальное - уж такой сироп от кашля, но зато всё сделано с невообразиомой многозначительностью и серьезностью. Мелкая, психологически глупая и сентиментальная история выглядит еще более мелкой, а ко всему еще и пошлой засчет этого якобы умного взгляда.