Все говорили: какая мерзкая погода! грязь! слякоть! А я пошёл и час гулять по октябрьским просторам. В воздухе непередаваемая свежесть тающего снега. Игорь Сид пишет у меня в ФБ: " Я бывал в Тюмени несколько раз в 1981-82 годах, но поскольку ещë не знал ни Володи, ни Немирова, ни Алëши Михайлова, город показался мне очень равнодушным и холодным". Город сложный. конечно. Я вспомнил, как человек по имени Ковбой закусился в поезде с ворами и они решили за его дерзкое поведение выкинуть на ходу с поезда. И вот пришёл пахан и спрашивает его: "Ты откуда, чудило?". Тот ответил, что из Тюмени. Пахан разулыбался и говорит: "А-а-а, Тюмень. Знаю. Блядский город". И не стали Ковбоя из поезда выкидывать, а даже налили ему стакан водки.

ЧТО БЫЛО В МОЁМ ЖУРНАЛЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД. Мы вернулись из зимы снова в осень, но здесь возрастает энтропия и полным-полно горестных событий. У меня умер сват (отец жены сына), друзья очень тяжело болеют, а я ничего поделать не могу. В знак протеста приходится не печататься там, где хотел и т.д. и т.п. Включил досмотреть «Институт Бенжамента», а там несут мёртвую директрису. В «Русских Детях» прочитал мощнейший рассказ Юзефовича «Гроза» про мистическую сентябрьскую грозу и приближение смерти. С целью противодействия энтропии нацепил прунелевые щиблеты и совершил пробежку по осенним ландшафтам. Поехал на горячий источник и там плавал, пока перед глазами ни пошли круги. Из Питера позвонил Глухов, осенний, лиричный. Он закрыл выставку, он сказал, что когда вернётся в Тюмень, приготовит плов и позовёт всех в гости.