Приехал я с работы. Поставил в угол боты. Предполагаю всё оставить и уйти странником в ноябрьские дали. С дикими барсуками в чаще буду жить. Девки! Приезжайте ко мне вечером пятки чесать, водить хоровод и петь приятными голосочками Let No Man Steal Your Thyme.

ЧТО БЫЛО В МОЁМ ЖУРНАЛЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД, Мирослав Бакулин о своей натуре:
Спокойный такой!
Много я претерпел от своей ужасной натуры. «Это все от вашего эксцентричного характера», — пояснял духовник мои греховные склонности. «Экс-центричный», то есть постоянно теряющий центр. На лекциях я брал такие ноты, что лопались лампы дневного света, бросал в студентов стульями, танцевал на столе. Преодолевая психологические комплексы, мы со студентами ходили «паровозиком» от кабинета к кабинету. Им было страшно и смешно. И при всем этом один московский батюшка поддерживал меня: изображая семинаристам, как Христос ходил по водам, он сам прыгал по партам, распустив свои длинные густые волосы. А остальные меня осуждали. И правильно делали. Один мой знакомый художник раздраженно говорил мне:
— Ты достал всех со своими сложностями! Проще надо быть, проще. Не нужно все усложнять.
Я мямлил в ответ, что моя задача сделать вещи обыденные и простые, само собой разумеющиеся, сложными, чтобы понять их смысл. И снова обличение гремело мне в лицо:
— Проще надо быть, спокойнее. Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного. Вон, посмотри, — он показывал на мирно спавшего в кресле подвыпившего друга, — простой человек, спокойный, и все его любят.
— Твоя простота надоела, — вдруг заступалась за меня подруга, — твоя простота хуже воровства. Все кругом простые такие, а на самом деле — гопники.
Каюсь, простота мне не доступна, как и сонмы ангелов. Простые, спокойные люди для меня — недостижимый идеал. Я понимаю, что эмоции делу не помогают, что все жизни кончаются, все сердца разбиваются. Даже если я понимаю что-то умом и сердцем, я ничего не могу поделать с внутренним человеком в себе, он может при логической ясности и эмоциональной глади сходить с ума, возмущаться, низвергаться в бездны и возноситься до высот.
Поехали как-то с товарищем на рыбалку, он взял собой знакомых рецидивистов. Синие от портаков, только откинулись с папиной хаты. Витя и Поня.
— Тревожные? — поинтересовался я у товарища.
— Да нет, спокойные такие.
— За что мотали? — поинтересовался я у спокойных.
— Шапку снял, — степенно отвечал Витя.
— А дали сколько?
— Семь.
— С головой, что ли, шапку-то снял?
Витя спокойно молчал.
Я не понимал и не понимаю этой простоты. Спокойные такие!
Мой одноклассник восхищался своим другом:
— Хороший человек, спокойный такой!
— Да ведь он в тюрьме полжизни провел, наркоман, ты же сам рассказывал…
— Ну и что? Спокойный такой, рассудительный…
Нет, не способен я понять это спокойствие. Святые Отцы называют это «естественным смирением». Так, св. Исаак Сирин пишет: «Не приводи мне в пример тех, кто смиренны по естеству… ибо у этих людей угасшие и немощные чувства, в которых умерли жар и горение». Не обладают они проницательным смирением, сознанием собственного ничтожества, сокрушенным сердцем, происходящим от страдания совести и проницательности воли. Нет у них острой боли от осознания собственных грехов, нет горения и жара, воспламеняющего сердце их к памятованию о грядущих благах. «Если смиренными считать всех спокойных по природе, тогда нужно и евнухов считать девственниками, хотя только природа мешает им вступать в брак, а не воздержание».
Человек не может смирить себя сам. Он смиряется, только встретившись с Богом.
Что-то охладеваю я, успокаиваюсь. Спокойный такой делаюсь, мертвый, но спокойствия не постигаю.