На улице-то как хорошо! Бабье лето. Бичуган какой-то лежит возле универа на скамейке. Вот, думаю, и мне так же зажмуриться бы, вынести прохожих за скобки и завалиться на скамейку. Память услужливо подсказывает: "Бабье лето, бабье лето, жёлтой листвы костерок. Дай мне в бою не намокшего кремня, плавный ружейный курок". Ну, ладно. Кремня так кремня. Провёл я с утра два семинара. Дети замечательные, однако, понял, что я для них - человек из прошлых веков. Тут к слову пришлось и упомянул я Янку с Башлачёвым и они непонимающе выкатили на меня глаза, словно вместо Башлачёв, сказал я какой-нибудь Бегемотов, а вместо Янки - Зинаида Фёдоровна.

ЧТО БЫЛО В МОЁМ ЖУРНАЛЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД. Преодолев непреодолимую пропасть между Материей и Духом, постигнув подлинное искусство управления Флюидом, вышел я к своим хвостатым друзьям зенненхундам. Вышел к ним степенно и кот Сёма. Сознавая всё своё недостоинство, лже-юродивость и неуместность, я, озорно засверкав глазами, вдруг крикнул: "Верные мои зенненхунды, схватите-ка этого мохнатого пидораса!" Зенненхунды аж присели от неожиданности да как захохочут! Хохотали так, что остановиться не могли и слёзы брызнули у них из глаз. Сёма же презрительно пожал плечами и удалился в свои кошачьи дали.