Всем привет. Как всегда, пишу наживую.

Чем дольше идёт война, тем чаще приходится пересекаться с теми, кого засосало в ее жернова и почему-то выплюнуло. Сейчас я вынужден таксовать на своей машине в родном военном городке, в который свезли огромное колличество раненых по госпиталям. Когда ко мне садятся эти люди, я веду себя вежливо и с аккуратным интересом.

Обычно, это очень тихие люди. Иногда дёрганые, нервозные, но старающиеся себя держать в руках. С некоторыми получается поговорить. Знаете, ура-патриотизма я ни разу не видел, ни слова о победе, о которой так трубит телевизор. Наоборот, из их речей сквозит отчаяние и непонимание, как так получилось.

Один из пассажиров в "песочке" сказал примерно следующее:

- Нам в госпитале каждое утро включают первый канал. А там... Ну там... Там ложь. Ты не смотри его. Там мы постоянно побеждаем, там нет жертв, там никому не отрывает голову, как Андрюхе... Нас вместе мобилизовали с завода... В телевизоре всё какие-то идеи высокие. А там, на передке - там нет идеи. Там просто хочется выжить. Там все хотят выжить и ведут себя соответственно - от низов, то есть, нас, до командования. Это какой-то молох, пожиратель жизней.

- Ну так а чего поехал-то туда?

- Знаешь, была б другая ситуация, не война, а что-то другое, то я выдумал бы тебе какую-то версию. А тут - дурак. Дурак. И все. Не знал и не понимал, что такое война. А я ж ветеран второй чеченской. Там я не сделал ни выстрела, стоял на блокпосту. Думал, что будет что-то подобное. Ничего подобного. Окопы, блиндажи, арта, посадка устланная трупами в несколько слоёв и ты в ней окапываешься, закрепляешься. Запах до сих пор не выходит. Потом нас выбивают, выходим. Потом назад туда, а трупов всё больше. Сверху постоянно летают птички и ты не знаешь, откуда упадёт и когда. Я уже распрощался с жизнью несколько раз.

- Ну так а теперь что? Домой?

- Сам не знаю. Сейчас, видишь, на костылях - ноги перебиты. Про дом никто ничего не говорит. А я и сам не понимаю, как мне такому ехать домой. Не понимаю, как может быть жизнь дальше. Сейчас в госпитале как-то полегче, вокруг такие же. А дома что?..

Или вот еще. Парень лет двадцати пяти, лицо сильно изуродовано.

- Братан, если не сложно, у "Пятёрки" тормозни еще, забегу быстро.

Сбегал, правда, быстро. Тут же из горла опорожнил 0,25 коньяка. Примолк, закрыл глаза.

- А мы можем сделать кружок вокруг города? Пятихат накину. Просто хочу прокатиться.

- Да, выхожу с линии, но пятихат сразу.

Тянет тысячу:

- На два круга тогда.

- По музыке есть предпочтения?

- Давай что-то прям совсем спокойное, типа того, что у тебя играло.

Ставлю "Stumbleine" подряд треки с яндекса.

- То, что надо.

Я двинул переднее пассажирское максимально вперед, чтоб ему было куда вытянуть ноги. Кручу руль, не мешаю. И тут сзади:

- Отсюда война, и правда, выглядит, как матч. Как и говорили пацаны.

- В смысле?

- Ну вот у тебя в машине - прямо кусок мира. Книжки лежат по кармашкам, смотрю, даже комиксы есть. Музыка спокойная. Ты едешь так аккуратненько. Тут будто другой мир, какой-то нереальный. Или всё это - мой сон в окопе, - и уснул.

Я его катал потом еще два круга.

Выходит из машины у госпиталя - вижу его с неповрежденной стороны лица - мальчишка, вчерашний школьник.

- Спасибо, мира вам и никогда не оказаться на войне.

​

Таких встреч было много, очень много, но некоторые прям западают в память. Всё больше они меня приводят к пониманию, что война - процесс антропотектонический, у которого всегда есть триггер и этот триггер может сыграть лишь там, где есть социальный абсцесс.

Но было куда больше поездок, пассажиров и бесед, убеждающих меня, что общество еще не поразил сепсис.