SZG

szg_akt2 @ 07:11 am: черновик

Саид Гафуров

Дарья Митина

Такси на сторону тьмы

      В Москве в рамках журналистского проекта Frontline состоялся показ ленты известного американского документалиста Алекса Гибни «Такси на сторону тьмы», получившей в 2008 году премию Оскар как лучший документальный фильм - журналистское расследование о пытках и издевательствах американских военных над военнопленными в лагерях Баграм в Афганистане, Абу-Грейб в Ираке и на кубинской базе Гуантанамо. Фильм был снят в 2007 году, когда кампания по выборам нового американского Президента была в самом разгаре, и несет очевидный заряд внутриполитической пропаганды. Как говорится, уши торчат…

      Авторы фильма, оттолкнувшись от частного случая  - афганский таксист в 2002 году был по подозрению в пособничестве террористам доставлен на старую советскую авиабазу Баграм, переоборудованную американцами под военную тюрьму, и замучен насмерть - поднимаются до обличения американской военной юстиции и некоторых специальных служб, а также военно-политического руководства США в целом, начиная от винтиков (видеоматериалы перемежаются интервью рядовых военной полиции и разведки и спецслужбистов, непосредственно участвовавших в издевательствах над пленными) и заканчивая первыми лицами государства. Названы основные, по мнению создателей фильма, конструкторы преступной системы - помимо самого Буша-джуниора, которому Гибни, в отличие, например, от того же Майкла Мура, практически вообще не уделяет внимания, это Дональд Рамсфельд и Дик Чейни, с чьей подачи и санкции практиковались недозволенные методы допросов, а также многочисленные должностные лица, послужившие «приводными ремнями» преступного механизма.

       Когда в 2005 году скандальные кадры из Абу-Грейб и Гуантанамо усилиями магнатов из либерального крыла американской олигархии, контролировавшего «интеллектуальную прессу» и опасающегося окончательного доминирования «американских нефтяников» в политике США после поражения Гора попали в прессу, конгресс обязал специальные службы и военных строго придерживаться должностных инструкций, предписывающих более гуманное обращение с заключенными, администрация США была вынуждена показательно покарать некоторых исполнителей. Разумеется, их нельзя назвать стрелочниками, ибо каждый из них преступил, прежде всего, человеческие, моральные законы, тем не менее, в целом преступная пирамида ничуть не пострадала  - отделавшиеся легким испугом военнослужащие уже на свободе, вовсю раздают интервью журналистам, а о средних и высших чинах и говорить нечего. ЦРУ, курирующее военную базу-тюрьму Гуантанамо, на которой не действуют ни американские, ни кубинские законы, под эти ограничения вообще не попало.

Американская массовая культура (и даже культура, называющая себя «элитной») очень любит правовые коллизии. Она постоянно озабочена правовыми вопросами, юридической казуистикой. Вызван такой странный, с точки зрения европейца, интерес к вопросам правосудия принципиальной разницой между континентальным и англо-саксонским правом, которая состоит в том, что в первом задача суда - установить истину, и в поисках этой самой истины участвуют все - суд, заседатели, защита, обвинение. В англосаксонском же праве истина никого не интересует. Там право состязательное, а суд это соревнование между сторонами, истцом и ответчиком, обвинением и защитой, кто лучше, кто смышленее, кто кого переиграет кого, вне какого бы то ни было касательства к истине. Судья там отстраненно следит за соблюдением правил игры, а присяжные определяют победителя в этой самой игре. Это неизбежно порождает эффектный конфликт, а конфликт – это квинтэссенция любого произведения массовой культуры.

      Создатели картины задаются вопросом, каковы правовые основания действий американских политиков и военнослужащих в тюрьмах и фильтрационных лагерях, и есть ли они вообще. Если с моральным, общечеловеческим аспектом проблемы всё, в общем, понятно, то с юридической стороной стороной дела  - сплошные вопросы. Неясен, прежде всего, статус узников Абу-Грейба и Гуантанамо  - с одной стороны, американцы говорят о том, что они задержаны в рамках контртеррористических операций по обезвреживанию «Аль-Каиды» и прочих мифических структур (в то время как неумолимая статистика говорит о том, что лишь 5% узников были задержаны американскими военными, а абсолютное большинство - Северным альянсом и афганскими боевиками и передано американцам за денежный выкуп), с другой стороны, если они военнопленные, то на них должны распространяться все соответствующие конвенции, в частности, о запрете пыток, о правилах содержания, о праве на адвокатскую защиту и т.д.  При этом военнопленные, конечно же неподсудны судам противника, если они не совершали военных преступлений. Они могут содержаться в лагерях без права на судебную защиту до заключения мира.

В американских документах в отношении пленных чередуются несколько наименований, одно абсурднее другого  - «Вражеские комбатанты», «Бывшие вражеские комбатанты», «Больше не вражеские комбатанты», и т.п. Живет себе какой-нибудь «комбатант» - пуштун Дилавар, пасет скот или зарабатывает частным извозом, а потом вдруг попадает в ад, и через 5 дней мучений умирает…

          В этом отношении чрезвычайно показательна позиция основных «несущих конструкций» пирамиды  -  в фильме они не просто названы поименно, а лично рассуждают перед камерой. Руководитель администрации Колина Пауэлла, ветеран вьетнамской войны Уилкерсон оправдывает применение пыток, объясняя их необходимость высшей целесообразностью антитеррористических операций. Правовое обоснование применения особых методов допроса было поручено генеральному прокурору США Альберто Гонсалесу и заместителю главы юридического совета Министерства юстиции Джону Ю, авторам докладной записки под названием "Полномочия применения военной силы в целях борьбы с террористической деятельностью в Соединенных Штатах". Собственно, эта докладная записка и стала единственным документом, которой во время скандала, устроенного конгрессменами-демократами пытались прикрываться республиканская администрация, ЦРУ и армия. Её авторы исходили из того, что в военное время многочисленные конвенции, запрещающие пытки, не должны распространяться на США, а определение допустимых методов допроса – исключительная прерогатива американского президента. По мнению Ю, решения главы государства как главнокомандующего должны превалировать над международным правом, и в этой связи он отстаивает допустимость и даже желательность применения тактики психологического давления на заключенных. Такая тактика, по мнению Ю, должна предполагать широкий набор средств, начиная от ограниченного физического воздействия (подзатыльники, пощечины) и кончая использованием в ходе допросов лекарств, воздействующих на мозг, но не производящих на человека "экстремального эффекта". По мысли автора, любые обвинения в адрес допрашивавшего истязателя можно опровергнуть в суде, заявив, что заключенный напал на следователя: "Если способ проведения допроса нарушает установленные правила, самооборона может служить защитой от любой уголовной ответственности".  Как американские военнослужащие и разведчики трактовали эти правовые предписания, можно судить по печальной статистике убийств в тюрьмах и лагерях - только в Абу-Грейбе, например, зафиксировано 105 смертных случаев, из которых тюремщики, правда, «взяли на себя» лишь 37, списав остальное на несчастные случаи и самоубийства. Вопрос о праве сотрудников спецслужб применять сомнительные методы в отношении подозреваемых в терроризме не утратил актуальности, а правозащитники по-прежнему пытаются добиться запрета на использование ими  так называемой «водяной колоды» - имитации утопления, практикуемой ещё в Средние века святой инквизицией и одобренной Бушем после терактов 11 сентября 2001 года.

      Фактическое узаконение пыток, равно как и многие ограничения прав и свобод граждан, автор фильма Алекс Гибни связывает с общим изменением американской политики после терактов 11 сентября. При этом надо учитывать, что фильм снимался стопроцентным американцем и получается в итоге более чем американским  - автор на полном серьёзе полагает, что после 9.11 шефы американской армии и политики впали в паранойю, переступив через славные американские традиции ведения войны во Вьетнаме и Корее, презрев законы морали и гуманистические принципы, которыми так славна была американская армия (этот месседж режиссер напрямую вкладывает в уста своего отца, старого военного следователя Фрэнка Гибни, ностальгирующего по старой, добушевской Америке).  Заслуга разоблачения преступников из администрации Буша также, по мнению Гибни, принадлежит американскому общественному мнению, лучшие представители которого поименованы в фильме. Это и адвокаты узников Абу-Грейба и Гуантанамо, годами добивавшиеся доступа к своим клиентам, и журналисты «Нью-Йорк Таймс» Карлотта Галл и Тим Голден, расследовавшие убийства в тюрьмах. Особая роль в фильме принадлежит сенатору Джону МакКейну, испытавшему на себе тяжесть многолетнего вьетнамского плена и вносившему проект закона, запрещающего методы физического воздействия при допросах пленных. Несколько излишняя поэтизация светлого образа сенатора МакКейна, помноженная на год создания фильма, наводит на размышления о некой ангажированности режиссёра в президентской кампании. Впрочем, это не единственное проявление авторского субъективизма  - перманентное и недвусмысленное противопоставление «плохих парней» из ЦРУ «хорошим парням» из ФБР тоже выглядит потрясающим для слабоосведомленного потребителя тели и кино продукции. В общем, фильм об американских ценностях и их попрании сделан по истинно американским жанровым законам…   

      В прошлом году фильм Гибни участвовал в программе Московского международного кинофестиваля, но прошел незамеченным. Как выразился кто-то из журналистов на обсуждении фильма, в стране, пережившей Самашки и Чернокозово, такой документалистикой никого не удивишь. От себя добавим, что на фоне доступных любому российскому зрителю душераздирающих кадров трофейной кинохроники чеченской войны с отрезанием голов и наматыванием кишок на танковые гусеницы, фильм «Такси на сторону тьмы» выглядит весьма щадящим зрелищем. Да и вообще, присуждение «Оскара» (премии художественной, а не журналистской) этой ленте показывает полную деградацию американских представлений о хорошем вкусе. Есть темы, художественные методы, за которые противоречат правилам игры искусства большого стиля. Так, нельзя «бить по эмоциям», например, делая главным героем инвалида, который и так вызывает всеобщее сочувствие, потому что это «дешевый» прием, дающий «фору» его стороне в конфликте. Это показывает художественную слабость сценариста. Не стоит давать премии фильму о пытках. Потому что это беспроигрышная позиция…