:
Молодой монах принял постриг, и в монастыре ему первым заданием было помогать остальным монахам переписывать от руки церковные уложения, псалмы, законы и т. п. Поработав так с недельку, наш монашек обратил внимание, что все монахи переписывают эти материалы с предыдущей копии, а не с оригинала. Подивившись этому факту, он выразил свое удивление отцу-настоятелю: "Падре, ведь если кто-то допустил ошибку в первой копии, она же будет повторяться вечно, и ее никак не исправить, ибо не с чем сравнить!".
"Хм, сын мой - ответил отец-настоятель, - вообще-то мы так делали столетиями... Но, в принципе, в твоих рассуждениях что-то есть!" - и с этими словами он спустился в подземелья, где в огромных сундуках хранились "первоисточники", столетиями же не открывавшиеся.
И пропал.
Когда прошли почти сутки со времени его исчезновения, обеспокоенный монашек спустился в те же подвалы на поиски святого отца. Он нашел его сразу - тот сидел перед громадным раскрытым томом из телячьей кожи, бился головой об острые камни подземелья и что-то нечленораздельно мычал. По покрытому грязью и ссадинами лицу его текла кровь, волосы спутались и взгляд был безумным.
"Что с вами, святой отец? - вскричал потрясенный юноша, - Что случилось?!"
"Celebrate*, - простонал отец-настоятель, - слово было:
c-e-l-e-b-r-a-t-e! не "celibate**"!"
( * )
Молодой монах принял постриг, и в монастыре ему первым заданием было помогать остальным монахам переписывать от руки церковные уложения, псалмы, законы и т. п. Поработав так с недельку, наш монашек обратил внимание, что все монахи переписывают эти материалы с предыдущей копии, а не с оригинала. Подивившись этому факту, он выразил свое удивление отцу-настоятелю: "Падре, ведь если кто-то допустил ошибку в первой копии, она же будет повторяться вечно, и ее никак не исправить, ибо не с чем сравнить!".
"Хм, сын мой - ответил отец-настоятель, - вообще-то мы так делали столетиями... Но, в принципе, в твоих рассуждениях что-то есть!" - и с этими словами он спустился в подземелья, где в огромных сундуках хранились "первоисточники", столетиями же не открывавшиеся.
И пропал.
Когда прошли почти сутки со времени его исчезновения, обеспокоенный монашек спустился в те же подвалы на поиски святого отца. Он нашел его сразу - тот сидел перед громадным раскрытым томом из телячьей кожи, бился головой об острые камни подземелья и что-то нечленораздельно мычал. По покрытому грязью и ссадинами лицу его текла кровь, волосы спутались и взгляд был безумным.
"Что с вами, святой отец? - вскричал потрясенный юноша, - Что случилось?!"
"Celebrate*, - простонал отец-настоятель, - слово было:
c-e-l-e-b-r-a-t-e! не "celibate**"!"
( * )
: Про почемучек, генетику и цвет глаз
Мелкий на речке очень внимательно изучает мою анатомию. Особенно пупырышки на коже. И волосатость. Доходяга еще не верит, что он, когда вырастет, будет тоже волосатый. Внимательно глядит на мои глаза и спрашивает:
- Па, а почему у тебя в глазах зелененькое, а у мамы и у меня коричневенькое?
Я ему рассказываю, что глаза бывают карие, а бывают светлые. Что мне нравятся карие, но у меня - не такие. Но не могу убедительно рассказать про то, почему такие различия. Малыш еще плохо понимает генетику. Учение академика Лысенко, ему тоже не кажется убедительным...
А некоторые отмечают, что в голубой маечке глаза у меня голубые...
Мелкий на речке очень внимательно изучает мою анатомию. Особенно пупырышки на коже. И волосатость. Доходяга еще не верит, что он, когда вырастет, будет тоже волосатый. Внимательно глядит на мои глаза и спрашивает:
- Па, а почему у тебя в глазах зелененькое, а у мамы и у меня коричневенькое?
Я ему рассказываю, что глаза бывают карие, а бывают светлые. Что мне нравятся карие, но у меня - не такие. Но не могу убедительно рассказать про то, почему такие различия. Малыш еще плохо понимает генетику. Учение академика Лысенко, ему тоже не кажется убедительным...
А некоторые отмечают, что в голубой маечке глаза у меня голубые...
: Капитан поэтов
Мы с Мелким на речке и по дороге туда распеваем куплеты:
Слышен в стенку страшный стук
Это человек паук
На полу открылся люк
Это человек паук
Колотушка тук-тук-тук
Это человек паук
За стеной раздался пук
Это человек паук
и так далее
А по радио Культура и радио Орфей читают стихи - Пушкина, Блока, Лермонотова, Полянского... Мелкому нравится Пушкин. Это - самый главный поэт. Пушкин, по его словам, "капитан поэтов".
Это высшая оценка у Мелкого...
Мы с Мелким на речке и по дороге туда распеваем куплеты:
Слышен в стенку страшный стук
Это человек паук
На полу открылся люк
Это человек паук
Колотушка тук-тук-тук
Это человек паук
За стеной раздался пук
Это человек паук
и так далее
А по радио Культура и радио Орфей читают стихи - Пушкина, Блока, Лермонотова, Полянского... Мелкому нравится Пушкин. Это - самый главный поэт. Пушкин, по его словам, "капитан поэтов".
Это высшая оценка у Мелкого...
: Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру».
Начистоту
Кто не верит в победу сознательных смелых рабочих,
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берет, — на чужое довольно охочих,—
Он свободу берет, обагренную кровью рабочих,—
Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру».
Да, свобода — для всех, навсегда, и, однако ж, вот эта свобода,
И, однако ж, вот эта минута — не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны народа,
Эта воля ухвачена с бою, и эта свобода —
Не застольная речь краснобая, не жалкий извилистый уж.
Это кровь, говорю я, посмевших и вставших рабочих,
И теперь — кто не с нами, тот шулер продажный и трус.
Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих
Я зову: «Старый сор!» И во имя восставших рабочих
Вас сметут! В этом вам я, как голос прилива, клянусь!
К.Бальмонт
Начистоту
Кто не верит в победу сознательных смелых рабочих,
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берет, — на чужое довольно охочих,—
Он свободу берет, обагренную кровью рабочих,—
Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру».
Да, свобода — для всех, навсегда, и, однако ж, вот эта свобода,
И, однако ж, вот эта минута — не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны народа,
Эта воля ухвачена с бою, и эта свобода —
Не застольная речь краснобая, не жалкий извилистый уж.
Это кровь, говорю я, посмевших и вставших рабочих,
И теперь — кто не с нами, тот шулер продажный и трус.
Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих
Я зову: «Старый сор!» И во имя восставших рабочих
Вас сметут! В этом вам я, как голос прилива, клянусь!
К.Бальмонт