SZG

09:43 pm: Ответы моему доброму френду Яну Шенкману



Саид Гафуров, экономист

1. Можно ли считать критерием оценки жизни ту сумму, которую государство платит террористам за заложников, или сумму компенсации за смерть в катастрофе?

Нет. Эта сумма не является по своей экономической природе ценой жизни. Она близка к понятиям, которые обычно называют оценочной стоимостью или же страховой стоимостью. Страховые выплаты (если их еще выплатят) за сгоревший дом значительно меньше реальной цены дома. По оценочной стоимости при сложившейся практике оценки нельзя купить равноценное имущество (хотя закон об оценочной деятельности включает в себя в качестве одного из трех базовых принципов так называемый сравнительный подход, но в результате оценочных процедур итоговая сумма обычно занижена — если только вы не хорошо знаете оценщика).

Что касается этики такой страховой оценки, то уместно вспомнить Дугласа Адамса:

«— Страховой бизнес продажен насквозь. Слышал ли ты, что для директоров страховых компаний снова ввели смертную казнь?

— Правда? — удивился Артур. — Нет, не слыхал. За какие такие провинности?

Триллиан нахмурилась:

— Причем здесь провинности?

— А... ясно».

2. Сколько, на ваш взгляд, вы тратите за всю свою жизнь денег? И из чего складывается эта сумма?

Никогда и не пытался подсчитать. Из-за инфляции, например. К тому же я тратил деньги в разных валютах. В начале девяностых в центре Москвы можно было купить действительно шикарную квартиру за десять тысяч долларов.

Основную же долю расходов в моей жизни, очевидно, составят расходы на детей. И это славная трата наличности.

3. Хотели бы вы тратить меньше или больше? как это отразится на цене вашей жизни?

Хотел бы тратить больше. Например, мне постоянно, систематически не хватает денег на те задумки, которые я имею по отношению к малышам из детского дома в Медведкове. Нет, игрушки и сласти у нас недорогие, но в отношении детей из детского дома всегда хочется потратить больше. Намного больше. Особенно когда увидят тебя малыши с красной от мороза физиономией и (не без легкой издевки у детей постарше, но искренне у детей помладше) кричат: «А! Дед Мороз!!!»

4. Как соотносится стоимость жизни и ее цена? Человек в деревне Лазинки Калужской области тратит раз в двадцать меньше, чем москвич. Значит ли это, что его жизнь в двадцать раз меньше стоит?

Нет. Совсем не значит. Даже такие люди, как статистики, были вынуждены ввести понятие «паритет покупательской способности». Но дело даже не в этом. Даже при бухгалтерско-страховом подходе, который применять не следует, даже при нем стоимость жизни этого человека из деревни Лазинки должна включать свежий воздух, которого я в центре Москвы лишен, ночное небо, которое в Москве не увидать из-за подсветки, закат и рассвет, грибы в лесу, отсутствие неестественного постоянного стресса из-за скученности и безумного темпа жизни.

На самом деле традиционное право — еврейское ли, древнеславянское ли, законы Хаммурапи ли, мусульманское ли (с некоторыми оговорками) — цену жизни человека определяет как око за око. Правда, для людей, по статусу равных. Но мы-то с вами, слава бессмертным богам, живем уже после Великой Французской революции, которая людей в правах уравняла.

То есть от века цена жизни человека юридически равна цене жизни другого человека. По-другому нельзя. Иначе мы будем иметь постоянные повторения истории с Калоевым, который не согласился со швейцарским судом, решившим, что цена жизни полутораста башкирских и русских детей не стоит ничего. А это ведь приведет к распаду общества.

5. Доходная часть бюджета РФ начиная с 1996 года увеличилась примерно в восемь раз — с 37 млрд долларов до 300 млрд. В связи с этим изменилась ли стоимость жизни каждого россиянина (было бы логично, чтобы она улучшилась раз в восемь) или нет и почему?

Как я уже говорил, цена жизни человека не зависит от доходной части бюджета. Она постоянна. Это страховые по природе выплаты меняются, но не сама цена жизни. «Только так же от боли там плачут, так же в муках рожают детей».



http://medved-magazine.ru/?mode=article_view&sid=63&id=323