:
Почему так много эмигрантов, страстно ненавидят Россию? Людей, достигающих в ней успеха.
Казалось бы. Уехал? - Уехал! Строй свою жизнь там, на новой Родине. Успокойся в части России. Тебе есть чем заняться, добейся успеха на новой родине. Пиши в местных блогах. Что тебе мы?
У нас все идет своим чередом, ты уже чужой нам.
Говорят, что их там за дерьмо держат, относятся так, как мы относимся к гастарбайтерам. Но это ведь не относится к лучшим. Великолепный узбекский хореограф или режиссер, грузинский или молдавский состоявшийся в России бизнесмен, таджикский дирижер у нас не считаются гастарбайтерами. И не являются ими.
Стань лучшим в своем деле, просто стань лучшим на новой родине, и тебя будут уважать. И пресмыкаться перед тобой...
А нас оставь в покое. Делом займись.
: Год назад написал. Актуальности не потеряло.
Саид Гафуров о сирийском политическом классе
Одна из самых важных (и самых незаметных), уникальных вещей, которая удалась Хафезу аль Асаду, но не удавалась никому из его предшественников и последователей (например, в Ливане или Башару) - это нейтрализация вреда от сирийских политиканов. Метод был избран очень простой, вроде бы, но в реальности очень сложный, но, как оказалось, крайне эффективный - всех политиканов просто инкорпорировали во власть, взваливая на них часть ответственности. И они начинали приносить пользу, а не вред. В меру своих сил.
Левантийские политиканы - это очень интересный феномен. Я даже не знаю, есть ли ему аналогии где-то.
Дело в том, что в городах Дамаске, Бейруте, Алеппо гражданское общество, политический класс сложился очень рано - несколько столетий он уже существует. В сельской Сирии и Ливане, бедуинской Сирии и Леванте маленьких административных городков типа восточного Триполи, Хомса, Сайды или Хамы этого не было.
У левантийского политического класса, политиканов есть несколько уникальных черт:
1. Он был отлучен от власти - так как она принадлежала османам, назначаемым извне.
2. Он был отлучен от реальных политических сил в стране. Крупнейшие феодалы - шейхи, князья, монастыри - и пр. в отличие от большинства стран мира не стремились в крупные города (даже в эпохи гражданского мира), предпочитая оставаться в своихзамках.
3. В городах же развивался торговый капитализм. Разрыв между Дамаском, Бейрутом, Алеппо и остальным Левантом становился все больше и больше. Горожане уже во втором поколении переставали себя ощущать частью клана, общины или племени и становились горожанами.
4. Отлученные от власти и реальных политических сил они формировали общественное мнение и создали гражданское общество, от которого изрядно страдали и османы, и французы и вожди уже независимой Сирии. В Ливане именно они (а не склонные договариваться, а не стрелять реальные духовные и светские вожди общин) породили гражданскую войну. Совсем неслучайно то, что востоковеды назвали "мусульманским ренессансом" в арабском мире шло из Сирии, а не, скажем, Каира. Именно сирийцы-горожане с имеющимся общественным мнением и гражданским обществом, газетами и публичными дискуссиями начали возрождение арабской нации.
5. Президент Хафез с их деструктивным влиянием справился путем инкорпорации во власть. Но это проще объяснить, чем повторить.
6. Единственный тип политиканов, не потерявший (а, вернее, создавший заново) связь с деревенской, сельской Сирией (сюда же и старые городки = Хама, Хомс) - это братья-мусульмане.
7. При Башаре внешне правила Хафеза воспроизводились баасистами-кадровиками. Но это искусство политики, а не ремесло политики, для того, чтобы его воспроизводить, нужно обладать гением Хафеза и его властью (а Башар в своих решениях с самого начала повязан по рукам и ногам - он не диктатор, он символ и Верховный арбитр).
После террористического акта против руководства Вооруженных сил Сирии, позиции сторонников жесткого подхода, как ни странно, усилились, а не ослабели. На самом деле, тут ничего удивительного - человек, занимающий должность Министра обороны иди руководителя спецслужбы в Сирии вполне может быть не просто сторонником, а одним из идеологов мягкого похода. Вернее всего, так и было - нет смысла баасистам ставить руководителем силовых структур "ястреба", а "голубя" ставить смысл есть. Такие кадровые решение всегда (sic!) результат большого компромисса.
Разница между сторонниками жесткого и мягкого решений - не так велика. И те, и другие понимают, что политическое решение - единственно приемлемое. Разница состоит в понимании соотношения цели и средств ее достижения.
Голуби считают политический процесс, национальный диалог и средством, и целью урегулирования ситуации.
Для ястребов же политическое урегулирование - главная цель, но необходимым средством его достижения, базовым условием свободных и демократических выборов является силовое урегулирование ситуации.
Когда стреляют, когда иностранные боевики захватывают здания и даже кварталы, когда мятежники мародерствуют и убивают не только государственных служащих, но оппозиционных активистов и их родственников, религиозных деятелей, спортсменов, трудно, очень трудно проводить выборы.
Сначала, - говорят ястребы, - прекратить насилие, а потом начинать национальный диалог с плавным переходом к демократическим выборам. Прекратить убивать.
А ведь это именно мятежники убивают уважающих людей без причин. Силовики их арестовывают.
Главное, не дать вмешаться извне. Сирийцы справятся сами. Они уже справились.