Радикальный псевдоислам рвется в бой

16.07.2014 11:58

Отметим, что за последнее время радикальный исламизм превратился в качественно иную организацию — очень эффективно управляемую, хорошо организованную и финансируемую, с великолепно подготовленными бойцами. Та эффективность и быстрота, с которой удалось подготовить, снарядить и отправить тысячи боевиков из Сирии в Ирак, не может не поражать воображение.

Натовские войны в Афганистане, Ираке, боевые действия в Ливии и Сирии не только не нанесли смертельного удара наиболее уродливым формам политического ислама, но, наоборот, усилили его радикализм. Победы привлекли еще больше бойцов в ее ряды, к тому же предоставив террористам возможность получить боевой опыт, который сейчас успешно применяется в Ираке. Успехи в Ливии, легализация дочерних организаций в Катаре, Турции и Египте при Мурси облегчили боевикам логистическую работу.

Чтобы обезопасить себя, нефтяные монархии, владельцы наркокартелей и хозяева жизни в таких странах как Пакистан вынуждены откупаться от террористов, давая им дополнительные ресурсы и уменьшая зависимость радикального политического ислама от источников финансирования.

Важно понимать, что когда говорят об "исламской угрозе", это, прежде всего, угроза самому исламу, а не угроза со стороны ислама. Было бы неправильным, как это порой случается на Северном Кавказе, да и в России в целом, называть всех исламских радикалов ваххабитами или салафитами, потому что, кроме ваххабитов, существуют и другие радикальные течения, зачастую враждебные ваххабизму, но не менее опасные. Понятие "радикальный ислам", или "исламский радикализм" объединяет разные силы, в том числе и взаимоисключающие.

Из-за непонимания разногласий в политическом исламе в общественном мнении понимание происходящего остается искаженным. Политологи утверждают, что для любой организации важна узнаваемость бренда, и антитеррористические конторы всего мира стремились "размыть бренд" исламских боевиков, что в информационной политике крупнейших западных (и не только) агентств новостей и СМИ проявлялось в затушевывании различий между боевыми организациями и союзами повстанческих группировок.

Египет и Россия

Ситуация меняется, и можно говорить, что политический ислам раскололся, уже начались боестолкновения между сторонниками относительно "умеренной" линии, исторически связанной с движением "Братьев-мусульман" (БМ), ориентированной на исламских политических авантюристов из Катара, и наиболее мрачной, некогда просаудовской силой, правильно было бы сказать, "псевдоисламистов" из Аль-Каиды и исламской армии Леванта, которыми власти в Эр-Рияде уже не могут управлять. Дело в том, что традиционно основным методом кукловодов из Эр-Рияда были деньги, но деньги есть и в других местах, да и вообще не все продается.

Реальная картина сложнее. Существует ошибочное мнение, что у монархий Персидского залива существует единство позиций, что Катар, Саудовская Аравия и другие эмираты очень близки. Это не совсем так. Их связывает множество вещей, но в глубинном смысле у них есть очень серьезные расхождения. На днях боевики, близкие к Братьям-мусульманам, финансируемым катарцами, даже вступили в кровопролитную перестрелку с саудовскими пограничниками и сотрудниками спецслужб. В монархиях проводятся политические процессы над оппонентами по политическому исламу, это уже выносится на уровень жестких обсуждений министрами иностранных дел стран Совета сотрудничества государств Персидского залива.

В Египте это отчетливо проявилось, когда военные свергли президента Мурси, ставленника "Братьев-мусульман", проваххабитские силы, финансируемые саудитами, поддержали переворот. Эр-Рияд поддержал приход к власти маршала ас-Сиси, а в Дохе категорически его не приняли. В итоге координация сменилась острой конкуренцией за влияние на мусульманские радикальные силы.

Самым главным политическим последствием избрания кандидата Братьев-мусульман (БМ) Мурси президентом и последующего его свержения стал убыстряющийся раскол внутри братства, и распад существовавших уже девяносто лет БМ как единого движения, а ведь Братья-мусульмане долгое время были самой старейшей, самой сильной, самой мощной (не только среди исламистов) организацией в Египте, с очень сильным крылом боевиков. У них много денег, их поддерживали долгие годы США и отдельные страны Персидского залива.

Но в Саудовской Аравии наступает отрезвление от понимания неадекватности своей политики ни их силам, ни сложившейся международной обстановке. И, похоже, в Эр-Рияде не видят хороших решений в том положении, в которое они сами себя загнали. Развитие ситуации на Ближнем Востоке (особенно в мусульманской части, которую саудиты планировали контролировать) пошло совершенно наперекор их планам.

Они считали, что у них есть сильные козыри для давления на США как крупнейшие в мире покупатели оружия и будут иметь в Вашингтоне мощное лобби со стороны ВПК и в финансовой сфере, так как Саудовская Аравия еще и крупнейший держатель государственных ценных бумаг США. Но они, конечно, просчитались — с Западом нельзя говорить языком шантажа. Во всяком случае, не саудовскому королю. Причина неадекватных действий лежит в архаичной политической системе и системе выработки решений в этой абсолютной монархии, где у власти находятся очень старые люди.

Господствующий в Саудовской Аравии ваххабизм — крайне уродливая форма ислама. Главная ее отличительная черта — ваххабиты считают, что спасение в день Страшного Суда зависит от веры, а не только от добрых или злых дел, что означает, что христиане обречены на геенну, что надо заставить христиан принять ислам, а если не удастся — надо их уничтожать. В то же время весь остальной ислам (включая такую радикальную часть, как "Братья-мусульмане") убежден, что христиане так же имеют шансы на спасение, в зависимости от своих поступков.

Раскол политического ислама в России был очевидным в Чечне, когда муфтий Ахмад-хаджи Кадыров понял пагубность пути сепаратистов и принял решение поддержать линию умиротворения, никакие деньги из Персидского залива оказались по большому счету не в состоянии повлиять на выбор чеченского народа. Единственное, что удалось сепаратистам и взорвать стадион с самим чеченским муфтием, но в политическом отношении это был жест отчаяния, а народ Чечни стал возрождать разрушенную войной республику. Что очень важно, и чего многие в России не понимают — это то, что чеченский опыт стал важным уроком для всего мусульманского мира в его противостоянии радикальному псевдоисламу ваххабитов и братьев-мусульман.

Социальная база

Возврат к наиболее уродливым ценностям религиозного прошлого — это вообще не религиозный, а социальный феномен, причем очень часто возглавляют крайних традиционалистов люди, получившие естественнонаучное, инженерное или¸ например, медицинское образование (глава аль-Каиды Айман аз-Завахири, например, дипломированный хирург).

Весь XIX и половину XX века ислам пытался адаптироваться к западным ценностям, но со временем обездоленные убедились, что "озападивание" не сделало людей, так надеявшихся на торжество справедливости, счастливыми. Западные ценности (Санта-Барбару показывали в самых дальних уголках мусульманского мира), знание, наука, — убедились простые и богобоязненные мусульмане на практике, — не делают людей счастливыми. Разве что химия, но и та может осчастливить только наркоманов, а ведь употребление наркотиков поощрялось западниками, даже развязывавшими опиумные войны. Светские, ориентированные на западные ценности, на либерализм правительства в мусульманских странах, их идеология и реальная политика в целом дискредитировали себя — и коррупцией и увеличением неравенства, когда спекулянты превращались в хозяев жизни. Рост доходов традиционных нефтяных монархий дал дополнительный импульс политическому исламу.

А между тем, Бертран Рассел в "Истории западной философии" называл ранних стоиков с их мыслью, что несправедливость наносит ущерб не тому, против кого она направлена, а тому, кто ее совершает, сирийской философской школой. И именно в Сирии во многом родился современный политический ислам, неразрывно связанный с именем ибн Таймии.

Но, считают теоретики радикального ислама, европейское знание — это просто оружие, инструмент, и его вполне можно применять и против западного мира теперь, когда социальными причинами обусловлен непрекращающийся приток боевиков и смертников, с которыми очень трудно справиться спецслужбам, а теперь, как мы видели в Ираке, Афганистане и Сирии, не всегда удается справиться и армии.

Когда в стране не развита промышленность, убитая глобальным капиталом и либеральной экономической политикой, а рабочих мест в организованном товарном сельском хозяйстве не хватает для быстро растущего населения, то единственным способом выжить для обездоленных становится либо военная или государственная служба (а должностей, как и пряников, на всех не хватает), либо уход в натуральное хозяйство, либо эмиграция, либо криминал. Либо революция и гражданская война.

Все люди войну ненавидят. Обычный мусульманский повстанец не хочет убивать, но если ему платить 100 долларов за голову убитого офицера, государственного чиновника или просто гражданина США, христианина или сектанта-алавита, то это будет означать, что он накормит семью на месяц вперед. И для своего выживания и выживания его семьи он убивает — ему за это деньги платят.

Чтобы предоставить ему возможность самооправдания, этот бизнес на убийстве нуждается в высших аргументах. И оказалось, что выражение "исламские ценности" дают такое оправдание не хуже, чем "национальные интересы", "национальная независимость" или "социальная справедливость". В Благородном Коране — специфика жанра — можно найти оправдание вообще всему — от абсолютного пацифизма и непротивления злу, до отрубания голов политическим оппонентам. Общественное (экономическое) бытие определяет общественное сознание (требование религиозного освобождения), которое в свою очередь определяет сознание каждого конкретного боевика.

Организация

"Аль-Каида" вообще организация "безотказная", ее боевиков спецслужбы обвиняют во всех террористических актах, совершенных исламистами, и она ни от чего не отрекается (значительную часть исламистских боевиков составляют люди малограмотные, и для них слово "Аль-Каида" ("основа", "фундамент") скорее имя нарицательное, чем собственное), хотя, конечно, на самом деле есть еще "Аль-Каида" в узком смысле, взращенная не без помощи американских спецслужб. Организация хотя формально слабо структурирована, но по существу хорошо скоординирована — у нее большое количество сестринских и дочерних организаций, когда нужно самостоятельных в своих действиях, а при необходимости подчиняющихся железной дисциплине. Их можно считать единой структурой, а можно не считать. Все зависит от точки зрения, и от того, что сейчас выгодно считающему. Особенно пугает то, что достаточно быстро крепко сколоченные бригады джихадистов могут быть переброшены в любой регион мира — будь то дельта Нила, Месопотамия, Пакистан, Йемен, Франция, США или Татарстан. Технологии отработаны и апробированы на Афганистане, Ираке, Сирии, Чечне и Ливии.

В свое время в напряженной и бескомпромиссной борьбе, в которой союзников не выбирали, с коммунистическим движением по всему миру США и НАТО вкупе со своими тогдашними клиентами вроде Пакистана, Израиля или садатовского Египта профинансировали радикальный, экстремистский исламский радикализм. Это принесло успех, и тот раунд в мусульманских странах коммунисты проиграли. Пустым место идеологии социального протеста оставалось недолго — радикальный ислам сменил марксизм и анархизм.

Но у салафитского политического ислама нет реальной альтернативы сложившемуся миропорядку. Их идеология не позволяет построить общество, жизнеспособное в современных условиях. Опыт приходивших к власти братьев-мусульман в Египте или Талибана в Афганистане — лучшее этому доказательство.

Но масса бойцов, уверовавшая на опыте, эмпирически знающая, что насилие действительно порождает смену власти, повернула оружие против тех, кто их вскормил, кто их использовал как инструмент борьбы против левых, кто после победы над Организацией Варшавского договора забыл о них, как забывают об использованном предмете личной гигиены.

Жестким и жестоким бойцам, сыгравшим очень важную роль в победе над левыми, тоже хочется отхватить кусок общего пирога, они не желают добровольно оставаться среди тех, кому в глобальном обществе пряников не хватило. Однако финансовые, организационные, людские, логистические ресурсы у исламских радикалов хоть и велики, но не безграничны.

При этом важно понимать, что нельзя бороться с проповедью полицейскими методами, с проповедью нужно бороться другой, более убедительной проповедью. Открытого спора с образованными противниками даже очень хорошо подготовленные пропагандисты-радикалы не выдерживают, потому что их точка зрения ложна, с точки зрения ислама она не выдерживает критики. Однако, так как они подготовлены зачастую лучше, чем проповедники традиционного ислама, они очень часто они берут верх в дискуссиях, направленных на завоевание сердец обездоленных, того самого люмпен-пролетариата, который составляет основу пушечного мяса радикально настроенных исламистов.

В октябре президент Путин говорил о необходимости восстановить в России собственную исламскую богословскую школу: "Для успешного противостояния вызовам современности необходимо в первую очередь обеспечить высокий авторитет отечественного мусульманского духовенства и российской исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства". Условия для этого есть — в России зарегистрировано 82 исламских центра и организаций. Президент требует, чтобы мусульманские священнослужители были образованными, просвещенными, способными дать четкую оценку современным вызовам: "Инициатива должна перейти к вам. Нельзя ее отдавать в руки неформальных лидеров, ведущих активную работу среди верующих. Эти лица являются, как правило, представителями чуждых нашей стране богословских школ и сторонниками экстремистских идей, стремятся к подрыву традиционного ислама в нашей стране. К подрыву единства российского общества и развалу, в конечном итоге, нашей страны".

И президент прав, и как раз сейчас самое время для контрнаступления против радикального псевдоислама. При этом нужно иметь в виду, что проповедники, занимающиеся реальным исламским образованием в России, сейчас это люди, в массе своей окончившие учебные заведения в Саудовской Аравии и других странах Персидского залива, или даже в Лондоне (где находится штаб-квартира "Хизб ут-Тахрир").

Например, после подавления узбекскими властями мятежа в Ферганской долине (запрещенной в России) Хизб ут-Тахрир, руководители организации эмигрировали в Лондон, а рядовые бойцы и командиры среднего уровня переехали в Россию в качестве легальных и нелегальных мигрантов, где живут замкнутыми общинами, и только из сообщений об аресте их активистов за подрывную деятельность обществу становится известными направление и размах их деятельности.

Ситуацию нужно менять, и сейчас самое подходящее время. И нельзя эту задачу отдавать на откуп исключительно существующим советам муфтиев. Это хорошие во всех отношениях люди, но они уже показали, что проигрывают битву радикальному Исламу. Лучше, если подборкой педагогических кадров, контролем за расходованием средств займется все общество, а не только российские мусульмане. Православные должны помочь своим мусульманским братьям в противостоянии общей угрозе, необходим свежий взгляд со стороны. Это вопрос, касающийся национальной безопасности, и его должны решать все граждане России.

Саид Гафуров